«Штурмфогель» без свастики. Евгений Петрович Федоровский

вас у себя…

      2

      В машине было душно. Вайдеман опустил стекло, подставил голову под прохладную струю ветра. С шелестом взлетали прошлогодние листья.

      «Расцветает, расцветает, и сильнее солнце греет, но не знает, но не знает, что весною воздух веет…» Этот пустой детский стишок вдруг развеселил Вайдемана.

      – А ведь хорошо, друзья! – воскликнул он.

      – Великолепно! – поддержал Зейц.

      – Сентиментальный бред, – отозвался Пихт.

      Вайдеман обиженно замолчал. Мимо проплывали холмистые дали, темные буковые и дубовые леса. Мелькали деревушки – в палисадниках дремали домики, придавленные черепичными крышами; сонные коровы брели по асфальтированным улочкам, так же сонно били в колокол кирхи, и крестьяне лениво убирали навоз…

      Посреди деревень на площади стояли увитые лентами столбы – «Майское дерево». «По дедовским заветам, стою на месте этом, в честь наших девушек и жен, в знак дружбы до конца времен, чтоб жили мы семьей одной, верны Баварии родной…»

      – Здесь есть любопытный обычай испытывать силу и ловкость, – сказал Зейц. – Кто заберется по такому столбу, тот получит награду – кофейник или кастрюлю, а если смельчак достигнет самой верхушки, заработает сапоги.

      По окраинам городков и деревень к часовенкам лепились кладбища – над строем крестов возвышались монументальные памятники воинам, погибшим на полях сражений, «умершим для того, чтобы жила Германия»…

      «Все складывается как нельзя лучше. Главное – обжиться. – Вайдеман покосился на Пихта. – Зачем он дразнит Зейца?»

      – …А тебе бы надо подумать об этом, Вальтер, – донеслось до него. – Здесь, в добрых старых пивных этих деревушек, рождалось наше движение… Почаще вспоминай об этом…

      «Какие пивные? А-а, вот он о чем…»

      Машина шла мимо старинного высокого здания из красного кирпича, увитого до крыши плющом и виноградником. Над аркой висела декоративная бутылка вина с вывеской: «Спеши на огонек».

      – Остановимся? – предложил Пихт.

      – Надо спешить, – сказал Вайдеман.

      – Ну, черт с вами, – махнул рукой Пихт и снова вцепился в Зейца. – И вообще, Вальтер, по старой дружбе скажу, что дела у тебя здесь незавидные. Ты политический руководитель, а Мессершмитт играет тобой, как кот мышкой… Нет, нет, не отрицай! Не с него, а с тебя спросят, как выполняются приказы фюрера.

      – Я лучше тебя разбираюсь в своих делах!

      – Успокаивай себя, Вальтер, успокаивай… Но если вдруг Мессершмитт поскользнется, он свалит всю вину на тебя и глазом не моргнет.

      – Я не хочу говорить об этом! – не выдержал Зейц и так крутнул баранку, что «мерседес», рванув в сторону, с визгом пронесся по обочине.

      – Ты ни черта не знаешь, что творится у тебя под носом. Чем занят сейчас Мессершмитт?

      – Он делает самолеты.

      – Он пытается модифицировать свою единственно удачную, но безнадежно устаревающую модель,