«Штурмфогель» без свастики. Евгений Петрович Федоровский

я чудом остался жив. Я стоял от него на шаг сзади. Клемп стоял дальше, и его убили.

      – Выпьем за Клемпа! Зря убили Клемпа! Дурак он был, твой Клемп. Ему бы жить и жить.

      – Пауль, ты знаешь меня. Я не боюсь смерти. Я ее навидался. Но я не хочу такой смерти. Пуля неизвестно от кого. Чужая пуля. Не в меня посланная. Может, я просто устал, Пауль? Третья кампания за год. – Вайдеман слегка наклонился к Пихту, стараясь поймать выражение его светлых глаз, но тот смотрел на сцену, на кривляющегося перед микрофоном известного шансонье.

      Подергивая тощими ногами, тот пел по-французски немецкую солдатскую песню:

      – «Мир сед, мир дряхл, раскроим всем черепа. Шагай бодрей, Рахт, девчонки ждут тебя…»

      – Слушай, Пауль. – Вайдеман понизил голос. – Зейц теперь служит у Мессершмитта?

      – Именно. Но не у Мессершмитта. У Гиммлера. Он отвечает за секретность работ. А на черта тебе сдался Зейц?

      – Не кажется ли тебе, что я прирожденный летчик-испытатель?

      Пихт отвернулся от сцены, заинтересованно поглядел на Вайдемана:

      – Ай, Альберт, какой позор! Тебе захотелось в тыл. Поздравляю!

      – Да ты что, Пауль! – вспылил Вайдеман.

      – Я пошутил, полигон тоже не сахар, и хорошие летчики там нужны… Но Зейц тебе не поможет. Мессершмитт его не очень жалует.

      – Значит, пустое дело?

      – С Зейцем пустое. Но почему бы тебе не попросить об этой маленькой услуге своего старого друга Пихта? Пихт не такая уж пешка в Берлине.

      – Пауль!

      – Заказывай шампанское и считай, что с фронтом покончено. Завтра я познакомлю тебя с Удетом, и пиши рапорт о переводе. Я сам отвезу тебя в Аугсбург. Только допьем сначала, старый дезертир!

      Вайдемана передернуло:

      – Если ты считаешь…

      – Брось сердиться, Альберт. Я же сам стал тыловой крысой. И если тебя тянет в Германию, то меня порой тянет на фронт. Хочется дела, Альберт. Настоящего дела! – Пихт встал, его заносило. – Выпьем за настоящее дело! За настоящую войну, черт возьми!

      Когда Пихт сел, Вайдеман снова потянулся к нему:

      – Пауль, а тогда, в последние дни Испании, ты знал, что Зейц работает на гестапо?

      – И в мыслях не держал.

      – Вот и я тоже.

      – Только однажды, – пьяно ворочая языком, проговорил Пихт, – произошла одна штука. Но тебя, к счастью, она не коснулась. Ты был на другом аэродроме. Она коснулась Зейца, меня и Коссовски…

      – А вот, кстати, и они, – сказал Вайдеман, пытаясь подняться навстречу Зейцу и Коссовски.

      Высокий и худой Коссовски был в форме офицера люфтваффе, Зейц – в штатском.

      – Чудесный ресторанчик, – рассмеялся Зейц, наливая рюмки. – И прекрасно, что сюда не шляются французы.

      – Хорошо бы нам остановиться на Франции, – задумчиво проговорил Коссовски, рассматривая на свет игристое вино. – Нас, немцев, всегда заводит хмель побед так же далеко, как это шампанское.

      – Нет, фюрер не остановится на полпути! – ударил кулаком Зейц.

      – Значит,