Любовь без слов (сборник). Наталья Нестерова

потом, точно мы давно знакомы и связь наша длится не первый год, обрисовал планы:

      – Где-нибудь перекусим. Я остановился у приятелей, уже позвонил им, заночуют у родителей, квартира в нашем распоряжении.

      Вот так просто – перекусим и в койку. Ни тебе объяснений, ни цветов, ни ухаживаний. Спасибо, хоть попросил друзей удалиться, не привел меня, девушку на ночь, в чужой дом, не вынудил смотреть в глаза людям, понимающим мою незавидную роль. А дальше, до самой койки, были разговоры все про ту же самую генетику.

      Считается, что женщина любит ушами. Возможно, это верно. Тогда придется признать, что у меня в слуховых отверстиях стоят фильтры, не пропускающие милых нежных признаний, а исключительно – микробиологические премудрости.

      Для Лёни те вечер и ночь были интрижкой в командировке. Для меня – грех, который замолю верным служением Руслану. Не вышло ни у Лёни, ни у меня.

      Утром Лёня сказал мне:

      – Похоже, мы влипли нешуточно.

      Острая на язык, я не нашла, что ответить. Потому что это была не просто интрижка, не разовый грех, а начало революции – в душе, в привычном укладе, в судьбе. Революция – это смена правящих классов, это разрушить до основания, а затем… А что затем?

      5

      Через два месяца Лёня позвонил мне в Новосибирск:

      – Прилетаю, изобрел командировку. Гостиницу заказал. Скоро буду, не мойся!

      Он блистал остроумием, подражал Наполеону, который слал Жозефине после сражений письма: «Приезжаю через три дня. Не мойся!» Наполеон приходил в возбуждение от натуральных женских ароматов. Можно только представить, чем разило от самого императора.

      Мы, конечно, мылись, не благоухали первозданно. Но минуты близости были по-царски великолепны.

      В нашем институте, в моей лаборатории Лёня с ходу всех очаровал, обаял, накидал идей. При этом даже не пытался скрыть своего особого ко мне отношения. Мог прилюдно поцеловать, обнять, пощекотать. Императору все позволено.

      Наш роман стал достоянием общественности, и скрывать его от Руслана было глупо и оскорбительно.

      Я призналась. Мужу и родителям:

      – Люблю другого мужчину. Ничего не могу с собой поделать.

      Руслан-тугодум не понял сразу и глупо спросил:

      – Зачем любишь?

      – Ради карьеры! – разозлилась я на него.

      Мама и папа молча встали и вышли из комнаты.

      Мне было очень стыдно и горько, я в очередной раз причинила им боль.

      – Венерочка? – вопрошал растерянный муж. – Я ведь для тебя всем пожертвовал…

      – Давай будем считаться!

      Я смотрела на дверь комнаты, в которой скрылись родители, и чувствовала себя последней дрянью. Перед родителями, дочкой Лизой, коллегами, Учительницей, мальчиком Петей и перед мужем, конечно.

      – Руслан! Если мы будем считаться, то неизвестно, в чью пользу будет счет, и ты услышишь много неприятного.

      – Не понимаю! Что значит твое заявление? Какие последствия?

      Ему