На веки вечные. И воздастся вам…. Александр Звягинцев

все равно не послушаешь, – махнул рукой Гаврик. – Но заткнуть этот фонтан надо. Если нужна моя помощь… По-моему, она очень хороший человек.

       – Кто? – рассеянно спросил задумавшийся Ребров.

       – Ее светлость княжна Куракина, вот кто!

      Ребров удивленно посмотрел на Гаврика.

       – Слушай, Гаврюшка, а ты часом не влюбился, а?

      Гаврик вдруг залился краской и отчаянно замотал головой.

       – Дурак ты, Ребров. И язык у тебя без костей! Мелешь ерунду!

Постскриптум

      Оперативники ГУКР «Смерш», работавшие в Нюрнберге, обратились в Москву с просьбой о выдаче им заграничных паспортов, так как в связи с большим наплывом иностранцев американцы ужесточили режим пребывания, осуществили ряд полицейских мер. Одновременно они усилили разведывательную и контрразведывательную работу среди советской делегации. Отсутствие загранпаспортов затрудняло передвижение по городу и решение оперативных вопросов.

Из документов ГУКР «Смерш»

      Глава VI

      Речь идет о вашей чести

      Барона Розена он дожидался в коридоре, ведущем в отсек французской делегации. Розен шел, опустив голову, словно не видя ничего вокруг. Ребров догнал его и крепко взял за руку. Розен, вздрогнув, обернулся и уставился, ничего не говоря, на Реброва расширившимися безумными зрачками.

       – Господин барон, нам надо поговорить, – голосом, не терпящим возражений, сказал Ребров.

       – Позвольте! – попытался вырвать руку барон. – Какого черта! Мне не о чем разговаривать с вами, господин чекист! – Это в ваших интересах, господин барон. Иначе…

       – Не стоит меня запугивать!

      Бешеным усилием Розен, наконец, освободил руку.

       – Не трудитесь! Я вас не боюсь. Мы не в подвалах Лубянки, где вам все позволено!

       – Я жду вас через четверть часа у фонтана на площади, – спокойно сказал Ребров. – Учтите, речь идет о вашей чести… Ровно через четверть часа.

      Нудный дождь то переходил в снег, то вдруг неожиданно прекращался. Ребров стоял у фонтана, засунув руки в карманы, и тяжело смотрел на скульптуру нагой женщины, в виде которой был сделан фонтан. Каким-то чудом она осталась цела, и ее нагота была особо несуразна среди развалин.

      Он даже не услышал, как подошел Розен. Барон останавливается в шаге от Реброва и смотрит на него, выставив вперед подбородок. Похоже, он был готов ко всему.

       – Зачем вы пошли на эту подлость? – холодно спросил Ребров.

       – Во-первых, я не понимаю, о чем вы говорите, – высокомерно сказал барон. Но голос его дрогнул. – Во-вторых, в отношении таких людей, как вы, понятие подлость неуместно и неприменимо.

       – Ну да, я же кровавый чекист…

       – Вот именно. Это ваши предшественники объявили моих родителей вредными насекомыми, которых можно уничтожать любым способом. Любым. И уничтожили.

       – Послушайте, барон, по этому вопросу мы с вами уже объяснялись. Но я готов напомнить вам еще раз, что во время революции мы с вами еще и не родились…

       – Это ничего не меняет, – сцепил зубы Розен.

       – Хорошо, –