Орли, сын Орлика. Тимур Литовченко

выбираю поставщика лекарств, поэтому и хотел лично убедиться, как выглядит учреждение госпожи Зоненфельд.

      – А что, жабоед, у тебя есть какие-то сомнения?

      – Нет-нет, не то чтобы сомнения, но…

      – Что же тогда?

      – Госпожа Зоненфельд – честная вдовушка, ее учреждение пользуется доброй репутацией. И все же когда речь идет об августейшей особе, одних лишь слов мало. Надо проверить все на месте, причем лично. Вы должны меня понять… хотя бы в силу ваших же служебных обязанностей.

      – Ты на что намекаешь, дохтур?

      – А хотя бы на настоящую проверку.

      Следователь вздохнул, сделал вид, что уже в который раз перечитал написанное в рецептах, потом спросил:

      – А может, ты того…

      – Что именно? – не понял врач.

      – Может, тебя привлекает не учреждение госпожи Зоненфельд, а сама его хозяйка, а?

      – Ну, знаете… – Ле-Клерк невольно улыбнулся.

      – Знаю, жабоед, знаю. Ты холостой – она вдовушка. Ты врач – она аптекарша. Общие интересы, общие чувства… Да?

      – Мои личные чувства никого не касаются, кроме меня самого, – с достоинством ответил Ле-Клерк.

      – А вот и ошибаешься, дохтур. Когда речь заходит о ее императорском величестве – касаются.

      – Насколько я понял, вы спрашивали, принадлежу ли я к какой-либо ложе прусских масонов?

      – А что, ты в конце концов сознаешься? – оживился следователь.

      – В таком случае учтите: я – француз, госпожа Зоненфельд – австрийка. Франция, Австрия и Россия вместе воюют против Пруссии. Так вы даже после этого хотите сказать, что я – прусский масон?!

      Следователь промолчал.

      – Тем более, госпожа Зоненфельд – женщина. Насколько я знаю, среди масонов женщин нет.

      – Откуда тебе это известно? – следователь так и прикипел глазами к Ле-Клерку.

      – Так ведь масонов называют вольными каменщиками, тогда как о каменщицах я никогда и ничего не слышал. А вы слышали хотя бы что-нибудь?..

      В таком же духе спор продолжался еще с полчаса. В конце концов следователь не выдержал и отпустил Ле-Клерка. В самом деле, а как еще он мог поступить – не оставлять же ее императорское величество без лекарства от ужасной мигрени… Она же действительно могла рассердиться на слишком старательного следователя. Вот если бы он вытянул из врача признания… А так – далее задерживать француза в подвале не было никакого смысла.

      Забрав рецепты, довольно прохладно распрощавшись со следователем и напоследок напомнив, что лечение ревматизма – штука несложная, Ле-Клерк наконец оставил сырой подвал. Возле выхода его ждала карета на полозьях. Даже не оглянувшись назад (и без того понятно, что ищейка вскочит на задок, едва лишь они отъедут), приказал кучеру гнать коней к аптеке госпожи Зоненфельд без малейшей задержки.

      Как и в прошлые два раза, вдовушка-аптекарша была кротка и вежлива. Ле-Клерк передал ей все три рецепта, попросил не медлить. Намекнул, что может похлопотать перед ее императорским величеством, чтобы госпожа Зоненфельд получила монополию на поставку лекарств к императорскому