Русское варенье. Людмила Улицкая

ЯКОВЛЕВНА. Определенно какая-то вибрация. Как это вы не чувствуете?

      НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Так о чем я… Да, рабочие, должно быть, спят крепко.

      МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Молочница вчера приходила. Мы ей уже сорок долларов должны.

      НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Валентина Никитична? Так отдайте ей. И почему молочнице нужны доллары? Впрочем, она милая старушка. Отдайте ей ее доллары…

      МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Наталья Ивановна! Валентина Никитична, милая старушка, восемь лет как умерла. Давно уже другая молочница ходит. Расходы были большие на этой неделе. И все деньги вышли.

      НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Какие такие особенные расходы? Живем, как всегда жили…

      МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Вы мне не доверяете? Я говорю – большие расходы! Три тысячи рублей в контору отдала за общую охрану – раз! Закупки для Пасхи делала – два! Я купила себе новые галоши. Да! Неужели я не заслужила за тридцать лет жизни в вашем доме новых галош?

      НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Маканя, помилуйте! Что вы такое несете? Какие галоши? Просто пятьсот долларов в неделю на хозяйство – большая сумма. Мне кажется…

      МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Когда-то и пятьдесят рублей была большая сумма! У меня в пятьдесят девятом году в профсоюзах зарплата была триста семьдесят пять рублей, а потом стала тридцать семь рублей пятьдесят копеек, и хватало!.. Большая сумма!

      НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Конечно, это были другие деньги. Папа получил Сталинскую премию, и ему тогда дали сто тысяч! И это были о-го-го какие деньги!

      МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА: А пятьсот долларов в неделю на нашу семью… поверьте, я на всем экономлю! Килограмм кофе в зернах стоит двести рублей, у нас выходит два килограмма в неделю одного только кофе… А я пью чай!

      НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Да полноте! Меня вовсе это не интересует…

      МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. А меня интересует! Потому что я тридцать лет с вами живу ради моего брата! Уже пятнадцать лет, как он ушел от нас, а я все живу с вами… в память Николая… Потому что в доме никто, буквально ни один человек не знает, сколько стоит килограмм кофе! Я стала домработницей! Я потеряла профессию, я не выслужила пенсию… всю жизнь я служу вашей семье, и вы мне говорите, что сумма большая… У меня есть записи… Все расходы… (Вскакивает.) Ой, кофе убежал! (Ставит кофейник на стол.) Пожалуйста! Кофе. Пожалуйста! Сливки! (Плачет.)

      НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Боже мой, Маканя! Умоляю вас! Какие записи? Как вы можете произносить такие ужасные слова? Причем тут домработница? Мы всегда держали домработницу, пока вас не было! Вы же сами так решили! Вы меня совершенно неправильно поняли. Простите меня, я вовсе не хотела… и в мыслях не держала вас обидеть.

      МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Покойный брат Николай… пригласил меня… я дала ему слово, что…

      НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Мария Яковлевна! Простите, если я вас обидела. Я устала смертельно.

      Я спала сегодня два часа, и я работаю… я единственная, кто в нашей семье работает.

      МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Вот, вот, вот именно! А я что, не работаю?

      Далее женщины говорят одновременно.

      НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Я перевожу как машина… Сотни книг, сотни! Я переводила с французского, с итальянского, даже с испанского, которого совершенно не знала! Спасибо, Дюдя помогал!