Сага о Тимофееве (сборник). Евгений Филенко

он у фотокамеры. – Нечего тебе возразить? Подумай, Света, мы вот с тобой беседуем, а он затаился и слушает. И если я что-нибудь не то ляпну, то висеть мне у лампочки вместо абажура!

      – Да, но как же бутерброд? – спохватилась Света.

      – Ну, с ним-то он наверняка управится!

      Девушка открыла настенный шкафчик и достала оттуда на блюдечке бутерброд из белого хлеба с крестьянским маслом.

      – Ты не поверишь, – заметила она, – но уже вчера я знала, чем все кончится.

      Тимофееву захотелось привлечь ее к себе, говорить ей нежные слова, но время для таких его поступков еще не пришло. Поэтому он сдержал рвущиеся наружу чувства и твердой рукой направил объектив гравиполяризатора на бутерброд.

      – Да сгинет подлость! – торжественно сказала Света.

      Прозвучал знакомый уже щелчок, по комнате пробежал порыв холодного ветра.

      – Отпускай! – скомандовал Тимофеев.

      Света проворно убрала блюдце. Бутерброд недвижно завис в воздухе, словно размышляя, как поступить дальше. Затем он дрогнул и взмыл к потолку, приклеившись маслом к свежей побелке. Тимофеев проводил его задумчивым взглядом.

      – А есть его по-прежнему нельзя, – заключил он. – Оказывается, с подлостью бороться не так просто.

      – Пустяки, – сказала Света, прижавшись к его плечу и даже не подозревая, какое смятение она вызвала этим в одуревшей от счастья душе народного умельца. – Главное – не сдаваться!

      – Я придумал название для единицы измерения количества подлости, – произнес Тимофеев, борясь с головокружением. – «Один бутерброд». Обманул кого-нибудь – два бутерброда. Украл – десять бутербродов.

      – Есть поступки, которые не оценить иначе, как в мегабутербродах, – вздохнула Света. – Вот если бы у человека всегда был перед глазами такой счетчик…

      – Да чтобы нельзя было уговорить себя зажмуриться! – подхватил Тимофеев.

      В дверь гулко ударилось нечто тяжелое, вероятно – родственное древним стенобитным орудиям. Тимофеев вздрогнул, инстинктивно прижав прибор к себе.

      – Ну вот и все, – сказал он обреченно. – За мной пришли. Может быть, даже с милицией…

      – Уж не думаешь ли ты, что я дам тебя в обиду? – прищурилась девушка Света, направляясь к двери.

      Под притолоку вплыла, кокетливо покачивая боками, чугунная гиря. Она волочила за собой испачканного в белом Диму, Лелика в махровом халате и еще человек пять из числа невольных свидетелей происшествия. Тимофеев попятился.

      – Ну? – Света выступила вперед, готовая до конца защищать изобретение, а главным образом – изобретателя. – В чем дело?

      – Что кричишь? – опешил Дима. – Давай фотографируй гирю обратно, она же брыкается, вах!

      – И джинсы! – поддержал его Лелик.

      Света неприступно молчала. Тогда Дима слегка порозовел и добавил:

      – У меня девушка есть, Тося ее зовут. Хорошая, слушай, девушка, разве не знаете? Прошу тебя, Тимофеич, пожалуйста!

      – Ага, – поразмыслив,