Сага о Тимофееве (сборник). Евгений Филенко

бы, – слегка озабоченно отозвался Тимофеев. – Фирма веников не вяжет. Зачем ты это сделала?

      – Я? – изумилась девушка. – Оно у тебя само щелкает!

      Тимофеев перевел отягощенный подозрениями взгляд на фотокамеру.

      Между тем Дима попробовал водворить расшалившуюся гирю на место, но ему противостояла непреодолимая отталкивающая сила, шедшая из надежно укрытого в земных недрах центра всеобщей тяжести. Намертво согнув на чугунной дужке пальцы, Дима вознесся к потолку. Он растопырил ноги в тренировочных брюках и стал похож на лубочного висельника.

      – Помогите, – потерянно сказал Дима.

      Экспериментаторы бросились наутек, с обеих сторон поддерживая прибор. Не сделав и десятка шагов, они врезались во второкурсника по имени Лелик Сегал, выскочившего на окрепшие призывы Димы. Лелик был одет в иностранные джинсы, приобретенные на нетрудовые доходы, а также в нательный крестик, заполученный неправедными путями у верующей бабушки по материнской линии. Гравиполяризатор шевельнул объективом, словно гончая, унюхавшая добычу, в результате чего Леликовы джинсы были поляризованы и неудержимо взмыли штанинами в небеса.

      Наблюдать последствия парочка не стала. За их спинами раздался грохот, сопровождаемый немужским визгом. Очевидно, Лелик лишился наиболее существенной части своего убранства.

      – Света, – как можно более убедительно произнес на бегу Тимофеев. – Светик… Отдай мне его. Он ведет себя, как… как…

      – Ведет себя?! – переспросила девушка растерянно. – А ты думаешь, тебя он послушает?

      – Пусть попробует не послушать, – обещающе проговорил Тимофеев. – Я из него обратно фотоаппарат сделаю.

      Но прибор, вероятно, решил извлечь максимум впечатлений из окружающей обстановки. Он хищно щелкнул затвором и поляризовал соленый огурец на вилке у вышедшего наводить порядок коменданта. Строго взглянув на воровато озирающихся Тимофеева и Свету, комендант укусил огурец, взращенный в университетском парнике и засоленный в похищенном из химлаборатории термостате, разжевал и проглотил. Съеденное, однако, по-прежнему не ладило с земным тяготением и тотчас же рвануло ввысь. Комендант внезапно испытал то чувство, какое настигает пассажиров самолета, падающего в бездонную воздушную яму, и поспешно самоустранился в туалет.

      Света захлопнула дверь комнаты и повернула ключ на два оборота.

      – Ой, что будет! – ужаснулась она.

      – Ерунда, – беспечно сказал Тимофеев. – Штаны поляризуем назад…

      – Только не увлекайся, – предостерегла Света. – А то они спадать будут.

      – Гирю я тоже угомоню. Если Дима захочет, могу даже десятипудовой сделать. Но кто-нибудь способен объяснить мне, что же произошло?

      – Ну нетушки, – возразила Света. – Сам изобрел, сам и объясняй.

      Тимофеев отложил удовлетворенную содеянным фотокамеру подальше от себя и призадумался.

      – Что-то неладно, – сказал он. – Что-то не связалось у Штирлица. Когда я