Победное отчаянье. Собрание сочинений. Николай Щеголев

всегда.

      И лес из дымных труб над городом,

      И круг луны над головой,

      И я – с несвойственным мне холодом –

      Какой-то странный, сам не свой,

      Изогнутыми переулками,

      Шагами тяжкими и гулкими,

      Вступаю в городскую ночь

      Асфальты черные толочь.

<1933>

      Сирена

      Сидит – поджатые колена,

      Большие лунные глаза, –

      Оцепенелая сирена,

      Как затаенная гроза…

      Как много, как ужасно много

      Людей – в былом, теперь – калек

      Толчется у ее порога!

      Один красивый человек

      Теперь в нее влюблен. Печально

      Он с ней до сумерек сидит.

      Она не гонит, но глядит

      С холодностью необычайной…

      А по ночам – она – сирена –

      Она – сирена – по ночам

      Крадется в парк: дрожат колена,

      И косы бьются по плечам,

      Как перегрызенные цепи…

      Стоят беседки. Месяц строг.

      И – ждущий фавн табачный пепел

      С козлиных стряхивает ног.

<1933>

      Осенняя улыбка

      Ноябрьский, прозрачный, кидаемый ветром в стекло,

      На серые зданья слетает снежок неуемный.

      Последние листья с деревьев еще не смело,

      Над серой землею склоняется купол огромный.

      Немного белей, но не ярче… лишь тусклых тонов

      Мельканье, да красок – лишь выцветших – чередованье,

      Скелеты деревьев качаются, ветер готов

      Снести мою крышу, – я слышу его завыванье.

      Там настланы мертвые листья в пустынном саду, –

      Порывами ветра на землю безжалостно сбиты…

      Мы плохо расстались. Теперь я к тебе не приду,

      И ты задохнешься от гордости и от обиды.

      А завтра, при встрече, случайной, как свет или тьма,

      Как солнце, как звезды, как месяц, как всё во вселенной, –

      Лучи желтоватого солнца сойдут на дома,

      Ты мне улыбнешься улыбкою слабой и бренной.

      Но в этой улыбке, как в странной заморской стране,

      Какие-то птицы поют и цветы зацветают,

      И солнце не меркнет, и часто мерещится мне,

      Что в ней всё, что было, что есть и что будет, – растает.

<1933>

      «Розовело небо, задыхался колокол…»

      Розовело небо, задыхался колокол,

      Искры разлетались.

      Мокрый падал снег и стлался, стлался пологом,

      И глаза слипались.

      Старичок скользил, покашливал и щурился,

      Переносье сморщив.

      Яркие рекламы плавали над улицей,

      До костей промерзшей.

      Улыбались люди и друг друга под руку

      Брали, кляли стужу.

      Мчался сбор пожарных. Старичок шел бодренько,

      Хоть и был простужен.

      Но не грипп свалил его – цистерной медною

      В перекрестке сбили.

      И опять помчались с ветром люди бледные

      В рев автомобилей.

      И опять на сердце знак багровый чертится,

      И опять я занят

      Мыслями