Игра ангела. Карлос Руис Сафон

слышать, что вы довольны.

      Видаль торжествующе улыбнулся.

      – Кажется, это будет нечто грандиозное, – сказал он. – Я столько месяцев мучился оттого, что все ужасно, а недавно перечитал первые пятьдесят страниц, которые Кристина перепечатала набело, и сам себе поразился. Думаю, тебя книга тоже удивит. Все-таки я еще могу тебя кое-чему научить.

      – Никогда в том не сомневался, дон Педро.

      В тот вечер Видаль пил больше обычного. За много лет я научился распознавать все оттенки его настроения, замечать внутреннее беспокойство и безошибочно угадывал, когда он старался о чем-то умолчать. Мне показалось, он пришел неспроста. Когда запасы аниса были исчерпаны, я налил ему изрядную порцию бренди и стал ждать.

      – Давид, есть вещи, о которых мы с тобой никогда не говорили…

      – О футболе, например.

      – Я серьезно.

      – Я вас слушаю.

      Он одарил меня долгим взглядом, словно его одолевали сомнения.

      – Я всегда старался быть тебе добрым другом, Давид. Ты ведь это понимаешь, правда?

      – Вы давали мне намного больше, дон Педро. Я это знаю, и вы тоже знаете.

      – Порой я задумываюсь, может, мне следовало вести с тобой более честную игру.

      – В каком смысле?

      Видаль принялся рассматривать дно бокала с бренди.

      – Существуют обстоятельства, о которых я тебе не рассказывал, Давид. И о них мне, наверное, стоило сообщить тебе много лет назад…

      Я выдержал паузу, короткую паузу, длившуюся вечность. О чем бы Видаль ни порывался мне рассказать, было ясно, что все бренди на свете не способно склонить его к исповеди.

      – Не беспокойтесь, дон Педро. Дело вытерпело годы, значит, до завтра терпит точно.

      – Завтра у меня, возможно, не хватит мужества сказать тебе.

      Я вдруг сообразил, что впервые он предстает передо мной таким испуганным и потерянным. Что-то терзало его, лежало камнем на душе, и мне стало тягостно видеть его в столь мучительном затруднении.

      – Давайте поступим так, дон Педро. Когда опубликуют и вашу книгу, и мою, мы встретимся, чтобы выпить за это, и вы расскажете мне все, что сочтете нужным. Вы пригласите меня в какой-нибудь дорогой изысканный ресторан, куда меня не пустили бы без вас, и вы сделаете любые признания, какие вам захочется. Идет?

      Ближе к ночи я проводил Видаля до бульвара Борн. Там, опираясь на крыло «испано-суисы», его дожидался Пеп, облаченный в униформу Мануэля, которая была ему велика размеров на пять, как и сам автомобиль. Кузов представлял собой печальное зрелище, испещренный царапинами и вмятинами, по виду совсем свежими.

      – Облегченной рысью, да, Пеп? – посоветовал я. – Ни в коем случае не галопом. Медленно, но верно, как будто на першероне.

      – Так точно, сеньор Мартин. Медленно, но верно.

      На прощание Видаль крепко обнял меня. Когда он садился в машину, мне показалось, что он несет на плечах тяжесть земного шара.

      16

      Наконец я поставил точку в романе Видаля и одновременно закончил собственный. Через несколько дней ко мне