Не взывай к справедливости Господа. Аркадий Макаров

согреваясь у камина после английских туманов.

      Федула, не поняв значение слова «глинтвейн», заказал сразу, с плеча, бутылку водки, вставив в конце – «Если можно?»

      – У нас всё можно! И водочки можно! – оживившись от последнего предложения, ласково пропела официантка.

      Тут же на столе появилась бутылка водки, которая была уже открыта, и три ёмких фужера, наверное для того, чтобы эту бутылку тут же прикончить за один заход. Потом, через невозможные минут десять-пятнадцать приплыли на голубых тарелочках вожделенные бифштексы, прикрытые, как салфетками, яичницей-глазуньей.

      Теперь можно приступать и к водочке.

      Кирилл непроизвольно сглотнул набежавшую слюну. Сегодняшний обед в рабочей столовой был далёк, как вчерашний день.

      Кирилл по-хозяйски налил до половины фужера себе и Федуле, и немножко плеснул девушке.

      – Ну, чтоб хорошо было всегда! – поднялся со своего места Федула, держа на вытянутой руке искрящееся под люстрами золочёным ободком розовое стекло фужера.

      Дина тоже поднялась и прислонила свою посуду к Федулиной.

      Кирилл с неохотой, чуть оторвавшись от стула, присоединился к ним.

      – За любовь и нежность! – почему-то обозлившись, съязвил он. Потом добавил заведомую банальность. – За присутствующих дам!

      – Ну коли так, то мне придётся выпить за присутствующих кавалеров! – в тон ему ответила Дина и выпила без обычного в таких случаях жеманства свою порцию водки.

      С морозцу выпили ещё.

      Не отказалась и присутствующая «дама».

      Бифштекс с глазуньей под водочку само-собой были хороши. Сразу стало как-то просторно и легко.

      Раздевалка в ресторане не работала – Кирилл расстегнул куртку, Федула снял свой полушубок «чёрной дубки», как он говорил, и положил его, поглаживая, как верного пса, у самых ног.

      Дина, тоже развязав свой пушистый шарфик, сидела враспашку.

      Всем было хорошо.

      Кирилл, взглянув, на пустую пепельницу, потянулся за куревом.

      В те времена курящих женщин было совсем немного. Поэтому Кирилл не стал предлагать девушке свою дешёвую рабоче-крестьянскую «Приму».

      Но к его неудовольствию она попросила сигарету и себе.

      Не заметив укоризненного взгляда парня, Дина глубоко затянулась, запрокинула голову, и тонкая струйка дыма, кудрявясь, выросла из её таких невозможных губ.

      Кирилл только проводил глазами взлетевшее к люстрам лёгкое голубое деревце:

      – Лихо! Где же это ты так научилась?

      – А мы ещё в школе это проходили! – она улыбнулась, показав из розовой раковины губ ослепительные жемчуга.

      – А теперь закрепляешь пройденное? – съязвил Кирилл.

      – Ага! – Дина, раззадоривая парня, пустила в его сторону несколько колечек, прошив их насквозь тонкой струйкой – такое, не всякому курильщику со стажем удаётся сделать.

      Кирилл решил повторить этот фокус, но он у него не удался.

      – Уметь надо! – буркнул Федула, по-бабьи разглаживая на столе и без того гладкую скатёрку. Он раздобрел от