Страшный дар. Екатерина Коути

дядюшка, он ведь холост? – с напускным безразличием спросила Ханна Гудрэм, когда Агнесс встала и разгладила юбки.

      – Да, вроде бы.

      – Он в летах?

      – Если честно, я не знаю. О таком невежливо спрашивать.

      Тем не менее у Агнесс имелись кое-какие догадки на сей счет. Каждое Рождество она получала письмо, в котором дядюшка справлялся о ее духовном росте за год. Агнесс почему-то не сомневалась, что рука, выводившая эти твердые буквы, покрыта старческими пятнами. Вот шишковатые пальцы сжимают перо – не обгрызенное, как у нее самой, а белоснежное, без единой зазубринки. Вот шевелятся бескровные губы, лоб прорезает глубокая морщина: мистер Линден переживает за душу племянницы.

      К письму прилагалась банкнота в 10 фунтов, которую дядюшка, видимо, считал исчерпывающим подтверждением родственных чувств.

      – Но, наверное, ему под пятьдесят, не меньше.

      – Старый, – вздохнула Сесиль Лебран, юная креолка, дочь коммерсанта с Ямайки.

      – Ах, возраст тут ни при чем! Главное, что он холост! Несси, он ректор или викарий?

      – А какая разница? – навострила ушки Сесиль.

      – Огромная! Не знаю, как у вас, но у нас прихожане платят десятую часть дохода на содержание священника. Ну так вот, если священнику причитается вся десятина до последнего пенни, он ректор.

      – А чтобы стать ректором, надо хорошо учиться в семинарии, да?

      – Ах, если бы! Достаточно купить приход у другого ректора, если деньги позволяют. Некоторые так и вовсе покупают два прихода, а то и три.

      – Но как же они успевают во всех служить?

      – Вот как раз для этого ректор нанимает викария – своего заместителя в приходе. Предоставляет ему дом и платит, сколько не жалко, – вздохнула Ханна.

      Все эти хитросплетения были знакомы ей не понаслышке – как раз таким викарием служил ее отец.

      – Поэтому за ректора нужно сразу выходить замуж, а за викария… а за викария уже по обстоятельствам, – пояснила она.

      Сесиль жеманно пожала плечиками. У нее, католички, до сих пор не укладывалось в голове, что священники вообще могут вступать в брак. Это было странно и даже как будто неприлично.

      – Мистер Линден – ректор, – не без гордости поведала Агнесс. – Более того, он младший сын графа. Он, верно, унаследовал бы титул, но его старший брат скончался, оставив сына. Тот сейчас в Итоне. А дядюшка приглядывает за поместьем, покуда мой кузен не достигнет совершеннолетия.

      По телу Ханны пробежала дрожь, словно у гончей, взявшей след лисицы.

      – Знаешь что, Несси? Забудь все, что я говорила! Ну зачем тебе ректор? Лучше дождись, когда кузен из Итона вернется. А с дядюшкой постарайся просто ужиться. Угождай ему, чуть что: «да, сэр, как прикажете, сэр». Глубокий книксен, глазки опущены, ресницы покорно трепещут… А сама ждешь кузена!

      – Главное, не рассказывай ему о своих способностях. Например, о том, как ты утихомирила наш полтергейст.

      Эту реплику подала Эми Шарп, главная бунтовщица пансиона. Поставив