По машинам! Танкист из будущего. Юрий Корчевский

в себя и немного осмотрелся, то увидел, что левая штанина разодрана, на голени – ссадины. Ничего страшного, зато сам жив, шею не свернул – уже хорошо. А ссадины до свадьбы заживут, обмыть их вот только надо.

      Пора и выбираться. Вот только как это сделать? Я с тоской посмотрел наверх, на пролом в настиле. Высота у погреба – метра три, лестницы нет. Только по стенам – дощатые полусгнившие, почерневшие от времени полки.

      Я попробовал подтянуться за полки руками – бесполезно. Доски и жерди не держали моего веса и под рукою превращались в труху. Совсем рядом, в машине, веревка есть, вот только не добраться до нее. Сижу тут, как в земляной тюрьме – зиндане. Вроде смешно, только вот смеяться не хочется. Никто не знает, где я, так ведь и с голоду сдохнуть запросто можно.

      От отчаяния я поднял голову к дыре, через которую было видно голубое небо, и заорал.

      К моему удивлению, в дыре появилось лицо старика – бородатого и в картузе.

      – Чего орешь?

      – Провалился я, помогите выбраться.

      Дед исчез, но вскоре появился вновь.

      – Держи!

      Вниз ко мне упала пеньковая веревка.

      Помощь пришла быстрее, чем я думал. Ну, по канату лазать нас еще в училище учили.

      Ухватившись за веревку, я подтянулся, помог себе ногами и через секунду уже был на краю ямы. Осторожно лег на дерн и отполз на животе в сторону, памятуя о ненадежных бревнах погреба. Встал с горячим желанием поблагодарить незнакомого старика… и застыл от неожиданности.

      Моей машины не было, а по грунтовке шли люди – с рюкзаками, сумками, баулами, узлами. Тащили за руки детей, катили коляски и тачки, груженные домашним скарбом.

      Что за ерунда? И где моя машина? В ней же документы мои, деньги, инструменты, провизия. Неужели оставил ключи в замке зажигания? Я механически хлопнул ладонью по карману. Нет, ключи здесь. И старик – вот он, рядом стоит.

      – Спасибо большое, дедушка, выручил из беды.

      – Не стоит благодарности. Мы сейчас все друг друга выручать должны. Беда-то какая!

      – А что за беда?

      – Тебя что – контузило? Али речь Молотова по радио не слышал?

      – Не слышал, я в яме был.

      – Так не медведь же ты в берлоге! Фашист напал! Уже десять ден как! Прет и прет, никакого удержу.

      Либо я сошел с ума после падения, либо у дедушки «белка» от деревенского самогона. Какие фашисты, какой Молотов?!

      – Так сейчас чего – сорок первый год?

      – Самая середина, – подтвердил дед, – второе июля.

      Кто-то из нас двоих ненормальный, и я даже знаю, кто.

      – Милок, а закурить не найдется?

      – Найдется.

      Я полез в карман, достал пачку «Явы» и протянул старику. Дед с удивлением покрутил в руках сигареты, достал одну, понюхал.

      – Духовитые. Чтой-то я таких ране не видал.

      – Так ты, дед, небось махорку курил.

      – И ее, родимую.

      Дед сунул сигарету в рот, я поднес зажигалку, чиркнул. Дед затянулся, пустил струю дыма.

      – Не, слабенькие, разве что побаловаться только ими. Ну, прощевай.

      – А куда все идут?

      – Известно