Дама с рубинами. Совиный дом (сборник). Евгения Марлитт

на деревянной балюстраде, стоял маленький Макс. Обвив рукой один из деревянных столбов, которые поддерживали выступающую далеко вперед крышу, он другой рукой выразительно жестикулировал, подставляя ее бурному ветру, и пел. В этом пении не было определенной мелодии, он издавал отдельные громкие звуки, которые постепенно замирали, заглушенные ветром. Казалось, он хотел помериться силой своих маленьких легких с мощным дыханием бури. Это и были те звуки органа, которые раздавались на лестнице.

      Вероятно, он не слышал, что ему кричали из главного дома, потому как продолжал петь.

      – Он не упадет, папа, – сказала, засмеявшись, Маргарита. – Я хорошо знаю, на что можно отважиться в этом возрасте. Балки на нашем чердаке могли бы кое-что рассказать и о моем акробатическом искусстве. И буря не может ничего ему сделать, он защищен от нее домом. Конечно, старой деревянной галерее доверять нельзя. – Она вынула носовой платок и принялась махать им из окна.

      Этот сигнал был сразу же замечен мальчиком. Он замолчал и спрыгнул со своего высокого постамента, смущенный и испуганный, видимо, устыдившись, что его видели.

      – У мальчугана не горло, а чистое золото, – сказала Маргарита, – но он не бережет его. В двадцать лет он не станет так безрассудно петь в бурю, будет беречь свое сокровище. Его ты никогда не залучишь в свою контору, папа, он будет великим певцом.

      – Ты полагаешь? – Отец как-то странно, почти враждебно посмотрел на нее. – Не думаю, что он рожден для того, чтобы забавлять других.

      Что случилось потом, не видели отскочившие от окна отец и дочь: им показалось, что ураган сейчас поднимет и снесет старый купеческий дом вместе со всем, что в нем живет и дышит. Затем последовал страшный треск, потрясающий шум разрушения и мгновенно настало затишье, словно злодей сам испугался своего преступления и не осмеливался коснуться непроницаемого серо-желтого облака, заполнившего двор.

      Пакгауз! Да, именно над ним волновались, вздымаясь, клубы пыли. Как дикий зверь прыгнул коммерции советник мимо дочери на лестницу и стремглав бросился по ней вниз. Маргарита побежала за ним, но только во дворе ей удалось схватить его за руку. Онемев от ужаса, она не могла даже попросить, чтобы отец взял ее с собой.

      – Ты не пойдешь, – сказал он повелительно, стряхивая ее руку со своей. – Или ты тоже хочешь быть раздавленной?

      Маргарита со страхом смотрела, как отец пробирается между обломками.

      Усилия его сопровождались криками из окон главного дома – теперь уже все обитатели бросились во двор: тетя Софи, вся прислуга и почти все конторские служащие.

      Хозяин был в безопасности: никакой ураган не мог поколебать массивного свода ворот, под которым он скрылся, но ребенок, бедный мальчуган, вероятно, погиб под развалинами, раздавленный страшной тяжестью. Бэрбэ только что видела его на галерее из окна кухни.

      Тетя Софи покрыла свои развевающиеся волосы платком и подобрала юбки. Молча, не обращая внимания на неистово бушующую бурю и все еще падающие куски черепицы и обломки