Семиведьмие. Бронзовый котел. Эйрик Годвирдсон

горе-стража, а сама прочь от усадьбы двинулась.

      Сердце говорило – недолго уж идти остается, и от того точно сил прибавилось.

      Так шла Ниив еще сколько-то, и все встречные принимали ее за юношу – а она и не спешила разубеждать.

      Так оно как-то спокойнее было.

      И еще сколько-то дней да ночей осталось за плечами, постарел юный месяц на небе, нагулял полные бока, точно бык на выпасе, ночи стали росны и холодны, и только тогда увидела Ниив тот самый горный кряж и пики каменные, царапающие небо. Увидела и ту самую гору – скалистый зуб, вспарывающий облака.

      Сжалось все в груди – хоть кричи! Но собралась она с силами, дошла до подножья – и там осталась ночь пережидать. Всю ночь сидела она у огня, молилась Сокрытым – Миане, Лорахо, Этиве, Охотнику. Не знала даже, кому пуще нужно – страшное, большое ее ждало что-то, а страшней всего не самой сгинуть было – а не суметь сделать, зачем пришла. И оттого раз за разом шептала – помоги, матерь Миана, огради, Лорахо-Защитник! Этива, не попусти оступиться! Охотник, пусть не дрогнет рука, не собьется лезвие, не вспыхнет страха в груди, не сделается от слез моих неверным удар!

      А на утро – на утро, как рассвело, пошла искать тропинку, что выведет ее к высокому пику.

      А об ту пору сидела Ангарва в замке, да смотрела в блюдо с водой, и хохотала, как безумная:

      – Юнец! Сопляк! Чего задумал! Не выйдет же – знамо дело, чары только девица снять может! Была у хитрого пленника жена – да вот же она, сидит на свадебной подушке, под новым плащом, рука об руку уже с другим – эвон каков, рыжие вихры да улыбка от уха до уха! Быстро она его забыла!

      Хохочет и приплясывает черная ведьма Ангарва – всего ничего ей осталось подождать, вот как луна дополна уже нальется да снова умрет, так совсем ничего в черном олене от прежнего короля не останется! Погаснет разум вовсе, и тогда одолеют его ангарвины колдовские псы, растерзают на клочки, а сама Ангарва себе из оленьей головы похлебку сварит, из кости дудку смастерит, рога на рукоятку ножа пустит!

      И не станет здешнего короля, и вся земля ее будет, а народ его ей служить станет!

      Вот веселится ведьма – а глядь, у порога покоев крапивник выплясывает, щебечет:

      – Слушай, слушай! Молодой охотник с копьем в руке тропу отыскал – идет он к самой высокой горе, где прикован черный олень!

      – А ну кыш! Крута тропа, часты в горах обвалы, а мужчине ни во век не снять заклятья!

      Убрался крапивник прочь.

      Дальше веселится ведьма, предвкушая власть над обширными землями.

      А на подоконнике, погляди-ка, серая облезлая ворона топчется:

      – Каррррр! Слушай, ведьма! Молодой охотник в красивом нарядном плаще, опоясанный дивным клинком и с верным копьем в руке идет по тропе – не пугают его обвалы, не страшат ветра! Как пламя изнутри горит в нем!

      – И ты брысь, сплетница! Не слышала, что ли – не может никакой живущий, буде он мужского пола, одолеть