Милик в России. Хроники Милика из Силирии. Ия Карповская

боль.

      Чего боялся, то случилось. В России шла война.

      Меня и в армию призвали. Пришлось пойти.

      И мы пошли. Покинув дом.

      А на войну мне очень не хотелось.

      Хоть я бессмертен, – жить хотел.

      Голову срубят – и нет мне жизни.

      Но царь меня идти заставил.

      Там я понравился ему: стал командиром.

      А я командовал блестяще —

      Мой полк врагов, как мух, громил.

      И шведы злились, но потом…

      Потом какой – то командир

      Чушь принялся плести лихую.,. про меня.

      Он наболтал, что я изменник,

      И швед, и лодырь, и бездельник.

      Что заговорщик я вообще.

      Царь приказал меня схватить, рассвирепев,

      И за решетку посадить. Сразу меня арестовали.

      И хорошо, что на галеру не сослали.

      Закрыли в крепости – впрям в Петербурге.

      Шел тысяча семьсот восьмой год.

      7

      Я просидел там, но недолго. Мне надоело.

      Не ел еды, не пил воды.

      Я на кровати почивал,

      За столиком я пировал, коли хотел.

      А вечером и по ночам я пел,

      Посиживая на кровати, любуясь сквозь решетку

      На питерский закат.

      По вечерам очень красив Санкт – Петербург.

      Я по ночам охранникам спать не давал.

      Я пел. И про любовь, и про свободу.

      Про Силирию. И про погибшую семью.

      Но не плакал у решеток…

      В тюрьме я жизнь переносил. И убежал.

      Но как удрал?

      Однажды я сидел и думал,

      Как выскочить и убежать. Решил вконец.

      Когда ко мне зашел охранник,

      Чтобы проверить обстановку,

      Я убежал, прошмыгнув в дверь.

      Охранник кинулся за мной.

      Я побежал по коридорам,

      А после кинулся в Неву…

      А Петр Первый? Он как узнал о сем побеге, —

      Так удивился… И приказал найти меня.

      Откашлялся я, встал, и отряхнулся,

      Пошел вдоль берега.

      И ночевал я на деревьях, —

      На ветвях. А поутру дума пришла.

      Вернуться ли к царю служить?

      Но не хотелось сразу попадаться

      На царские глаза.

      Я все знал. Как что было.

      И этого снести не мог.

      Да как снесешь такое если:

      Сначала сладко принимают,

      Потом в темницу посадили,

      Да еще кормят как попало…

      Ну нет, не надо.

      А если и приду, то если сам решу вернуться.

      Я в Петербург пришел. Но жить там негде.

      Я помню, – жил в Москве.

      Ушел оттуда на войну. Со счастьем.

      А почему?

      Да там кошмар, – не жизнь, а срам!

      Среди деревни стоял гам.

      По ночам русские песни пели там.

      То гоготали, то орали, гуляя по дворам.

      Спать было просто невозможно:

      Их тупой рев в дом залетает.

      То рев, то визг. А я в отместку

      Запел в деревне по утрам.

      И не визжал, и не орал, а громко пел

      На силирийском.

      Вот