Путь к истокам. Рассказы. Публицистика. Вячеслав Злобин-Алтайский

валялись под ней безжизненно, обезволено. Меж ними лежал в израненной коже плоский кусок гениталий.

      Целый месяц Черныш боролся за жизнь. Боролся яростно со смертью и вышел из той борьбы победителем. Победа вопреки природе, победа в укор человеку, победа назло себе!

      Страдалец отвернулся от человека, напряг передние лапы и потащил себя подальше от него. Он все так же боялся этих огромных существ, но теперь уже ненавидел их. Весь месяц он боролся, цеплялся из последних своих силенок за жизнь в одиночестве, но голод заставил его вновь вернуться туда, где есть запах еды, где он успел увидеть воочию яркую вспышку лучика света в своей жизни…

      Мужик наполнил миску пищей и подставил ее к изуродованному телу собаки. Он, человек, ощутил какую-то свербящую вину в своей душе. Впервые к Чернышу проснулась та пронзительная вина и жалость, которая там остается навсегда. Вина не прямая, но понял, что есть в ней какая-то общая сопричастность. То состояние души, что приводит к потребности обращения близкого к состраданию…

      Черныш наклонил обезображенную страхом усатую мордашку к миске и начал жадно глотать все, что цепляли его острые молодые зубы и проворный красный язычок. Тем временем с человека он не сводил глаз – боялся и ненавидел его.

      Изможденная собака-инвалид ощутила на себе внимание людей и, утолив чувство голода, передними лапами потащила свое тело по асфальту. Она исчезла так же, как появилась – спряталась в свое укрытие. Ей нужен был покой, ей не нужны были людские воздыхания.

      К вечеру, когда на территории станции было пустынно, Черныш перенес свое тело к скамейке, покинул убежище и стал с надеждой ожидать, что его вновь накормят. Капа, виляя хвостом, бегала рядом, обнюхивала его и тоже жалела. Она видела мучения друга, побаивалась уродства его и, лизнув несчастного в нос, отбегала в сторону. Он сидел неподвижной статуэткой на передних лапах, как всегда, окидывал проворным взглядом местность вокруг себя и дирижировал своими острыми чуткими ушками.

      Женщина вышла из помещения и увидела собаку.

      – Несчастный ребенок! – сказала она и направилась к нему.

      Ее душа была наполнена тоскливыми материнскими чувствами. Ей хотелось жалеть и голубить маленькое крохотное существо. Но когда она приблизилась к Чернышу, тот истерично заметался и, не спуская с нее испуганного взгляда, с удивительной быстротой поволок безжизненное тело в сторону. Он выкарабкался на газон в лоно пожухлой желтой травы. Та еще колыхалась крепкими высокими стеблями и прикрывала его.

      – Дурачок, недотрога! – вздохнула она и села на скамейку.

      Она тешила себя надеждой, как и все работники станции, что Черныш, если выжил, раз научился передвигаться – значит, раны затянутся, хворь пройдет, и он будет так же резвиться, как ранее. Этого так хотелось! Надо только его откормить и дать ему спокойно набираться сил.

      Каждый раз, выходя к миске, Черныш появлялся невесть откуда. Каждый