Время красного дракона. Владилен Машковцев

Он ведь осознал свои ошибки, вступил в комсомол, искренне вошел в ряды рабочего класса, стал подручным сталевара, ударником, даже агитатором… Я стрелял не в классового врага, совершил преступление, чтобы спасти себя и Фросю. Поэтому вот чекистов и называют грязнорукими. Неужели я стал перерожденцем, предал высокие идеалы?

      …В палату вошла Фроська с плетеной корзинкой, из которой выглядывали оранжевые апельсины. Она одурманила поцелуем, открыла форточку.

      – Весна на дворе. Благодать божья. А ты меня любишь?

      – Люблю, Фрося.

      – За што?

      – Не знаю.

      – У тебя неосознанное стремление к качественному воспроизводству человечества? Да?

      – Фроська, не говори глупости.

      – Ладно, не буду. Но глупости-то эти не я выдумала, а Жопенгауэр.

      – Шопенгауэр!

      – Извини, одну буковку перепутала.

      – Что нового в городе, Фрося?

      – Мне трусы отдали в НКВД.

      – С тебя снимали трусы?

      – Не мои трусы, а императрицы.

      – Прости, забыл…

      – Я принесла зелья колдовского. Вот – в пузырьке. По чайной ложке – перед сном. Выздоровеешь в момент. Заиграешь – аки жеребчик. Летать будешь, Аркаша.

      – А правда, Фроська, говорят, что ты летаешь по ночам в корыте?

      – На самолете я не умею.

      – Нет, Фрося, ты не шути.

      – А я и не шутю, Аркаша.

      – А на метле бы ты могла полететь?

      – И на метле не умею. Я же не Баба-яга.

      – Я видел один раз, как ты летала в корыте.

      – Не один ты видел.

      – Но такого не может быть, Фрося.

      – Ты же видел, Аркаша.

      – Это могла быть галлюцинация, видение… Вот если прилетишь в корыте к моему окну в больнице, тогда поверю.

      – У тебя какой этаж, Аркаша?

      – Третий, Фрося. Очень высоко.

      – Когда прилететь?

      – Сегодня ночью, Фрося.

      – А ты окно откроешь?

      – Открою.

      – Жди, прилечу, Аркаша. Как прокличет последний петух на луну, так и явлюсь.

      – Хватит шутить, Фрося. Давай серьезно поговорим. У меня к тебе дело неотложное.

      – Какое дело?

      – Ты знаешь, где сейчас Гришка Коровин? Он жив?

      – Почему он должен быть мертвым?

      – Я же в него стрелял, в упор! Он убежал из морга. И, может быть, погиб от раны. Хорошо бы, если умер.

      – Нет, Аркаша, не умер Гришка. Живой он, скрывается в Шумихе, у деда Яковлева. И здоров аки бык, хотя ты ему грудь пробил.

      – Фрося, если Гришку найдут, начнутся аресты. Гришка глуповат, с легкостью признается во всем.

      – Што делать, Аркаша?

      – Передай ему, чтобы вернулся. И ни в чем не признавался! Расческу он мог потерять, а ее подобрали бандиты. И бригадмильцев он не избивал. А во время следственного эксперимента на нас напали какие-то хулиганы. Я стрелял по этим бандитам, Коровина ранил случайно. По голове меня ударил не Гришка, а те,