Время красного дракона. Владилен Машковцев

друг, высокий покровитель…

      – Орджоникидзе?

      – Этого я вам не скажу. Умрете вы, Авраамий Павлович, своей смертью по старости, в генеральском чине. Всю жизнь вас будет окружать колючая проволока. Несчастье для вашей фамилии принесет человек с бородой. Вместе с ним вы отравите одно большое озеро, речку и землю на десять тысяч лет.

      – Но таких ядов нет, чтобы на десять тысяч лет…

      – Я говорю то, что показывают звезды и линии судьбы на ладони.

      – Туманно. Предскажи лучше, Трубочист, что угрожает России? Будет ли война? Когда она начнется? Успеем ли мы подготовить страну к обороне? А мы зафиксируем твои пророчества.

      Предсказатель рассуждал серьезно, хотя никто не собирался отключиться от шутливой, развлекательной волны:

      – Для РОССИИ переломный год – это год Змеи. Он приходит через каждые двенадцать лет: 1905, 1917, 1929, 1941, 1953… Затем произойдет смещение на судьбу пророка-юноши. С прогнозом обращайтесь к нему. Я в то время буду на звезде Танаит.

      – Кто встретится с юношей-пророком? – поддел вилкой холодец Завенягин, закусывая после рюмки водки.

      – Вы с ним встретитесь, Авраамий Павлович. Его дед будет у вас кучером служить.

      – У меня отберут автомашину? – округлил нарочито глаза Авраамий.

      – Нет, у вас будет персональный самолет, автомашина и возница с кошевкой. Так сказать, три вида транспорта.

      Ломинадзе шепнул Трубочисту на ухо:

      – А когда умрет Сталин? Ты знаешь?

      – В год Змеи, – ответил убежденно провидец.

      Завенягин размышлял вслух:

      – Если война начнется в 1941 году, а это ближайший год Змеи, мы не будем полностью готовы к войне. Нам бы еще годика два-три мирной жизни.

      – А когда меня расстреляют? – опять шепотом спросил Ломинадзе.

      – Вас не расстреляют, Виссарион Виссарионович. Вы погибнете, спасая жизнь своего сына и жены.

      – Такая смерть благородна, – вздохнул секретарь горкома. – Они будут тонуть или гореть в пожаре?

      – Можно ответить метафорически: им угрожает черный огонь.

      – Не увлекайся мистикой, Бесо, – наполнил чарки Завенягин.

      Ломинадзе посмотрел с грустью на свою жену, прекрасную Нино, Нину Кувакину, дочь протоиерея. Нино смеялась, слушая какую-то байку Гейнемана. Виссарион представил, как она уснула, обнимая сына Сережку, а черный огонь охватил дом, ползет по ступенькам и простенкам к любимой жене, к любимому сыну, названному Сергеем – в честь Серго Орджоникидзе. Черный огонь обретал форму чудовищ: то динозавров, то громадных крыс, то вдруг угадывались фигуры Менжинского, Сталина, Молотова, Ягоды…

      – Ленина в обличии черного огня нет, – с удовлетворением отметил про себя Бесо.

      Но, вероятно, Трубочист улавливал мысли секретаря горкома:

      – Ваш Ленин и зажег этот черный огонь.

      Ломинадзе заозирался опасливо по сторонам, но понял вскоре, что Предсказатель произнес фразу, не открывая рта, без применения звука.