Алмаз. Елена Макарова

Кит, – я положила руки ему на грудь, разглаживая несуществующие складки на рубашке. – Ты – подлый манипулятор.

      – Целуй уже, малышка, – коварно подначивал, но я не спешила делать это, и как могла, тянула время. – Ты же хочешь это, – шептал, как чертенок, склоняя к греху, – всего один шажок с твоей стороны, и я покрою поцелуями все твое тело… медленно… нежно…

      – Ненавижу тебя, – жалобно простонала, опьяненная его словами. Как же я хотела получить от него все то, что он предлагал.

      – Тебе же понравилось в прошлый раз. Ты ведь хочешь ощутить это вновь?

      Он пустил вход козырь, вероломно воскресив в моей памяти тот момент первого нашего поцелуя и все те эмоции, что тот вызвал. Я больше не могла сопротивляться парню и бороться с собой, и поцеловала его.

      Костя никак не отреагировал, он до сих пор ждал первых шагов от меня. Новое прикосновение – и его губы изогнулись в улыбку.

      – Так-то лучше, детка, – прошептал Костя, и его руки легли на мою спину.

      Ладони медленно путешествовали от поясницы до самых плеч, словно рисуя невидимые узоры, вызывая желание изгибаться, как ласкающаяся кошка. Я закрывала глаза от удовольствия и трепета каждый раз, когда кончики его пальцев, точно как те самые подаренные им бабочки, порхали по моей шее. Поистине, он был музыкантом, а я – инструментом в его руках, который отзывался на каждое прикосновение. И существовало одно лишь отличие: зарождалась не мелодия, а… Любовь?

      Эта мысль, даже само слово, испугали меня, я оттолкнула Костю и захлопнула дверь, оставив парня за порогом. В голове и душе разразился настоящий кавардак. Рука так и осталась сжимать дверную ручку.

      – Так теперь ты говоришь мне «да»? – послышалось за дверью после недолгой паузы. – Ты простила меня?

      – Нет!

      – Все еще согласна сниматься в клипе?

      – Да.

      – А еще один поцелуй?

      – Нет!

      – А в щеку?

      – Нет.

      – Крепкие объятия? – пытал Костя счастье.

      Как и в жизни, сейчас мы стояли по разные стороны: он – на сцене, с головой уходя в творчество, а я – среди четырех стен обыденности, но, тем не менее, удовлетворяющей мои запросы. Я была счастлива тем, что имела, и не тянулась туда, откуда потом будет больно падать.

      – Марго? – позвал Костя, когда я была уверена, что он уже давно ушел, и только я одна стою, опершись плечом о дверь. Сомневалась, отвечать ли или пусть думает, что отправилась спать.

      – Да? – неуверенно отозвалась.

      – Можно я кое-что тебе прочитаю? – осторожно спросил он. – На этот раз из своего.

      – Прямо сейчас?

      – Когда слова просятся, их нельзя умалчивать.

      – Тогда не умалчивай, – приложила ладонь к холодному металлу двери, желая таким глупым способом быть как можно ближе к парню.

      Почти друзья в лучах заката,

      Почти любовники в ночи.

      Почти близки. И без возврата,

      Мы одиноки, хоть кричи!

      Проводим небо, что темнеет…