Элис. Навсегда. Гарриэт Лейн

на книжных полках, на подоконниках и на длинном дубовом обеденном столе, за которым сидят трое. Четвертая – девушка – стоит рядом с высоким проемом окна. У ее ног свернулась клубком кошка. Услышав, как я спускаюсь, девушка отворачивается от окна, за которым остатки снега подсвечены золотистыми прямоугольниками света, и бросает быстрый взгляд своих бледно-серых глаз на меня. Взгляд отчаянный и вместе с тем изучающий. Он повергает меня в смущение. Я опускаю голову и осторожно преодолеваю последние несколько ступеней.

      – Лоренс Кайт, – произносит мужчина, встает из-за стола и выходит мне навстречу. – Спасибо, что согласились встретиться с нами. Могу я называть вас просто Фрэнсис?

      Я киваю и пожимаю ему руку.

      – Соболезную по поводу вашей утраты.

      Он сглатывает. Столь расхожее, штампованное выражение сострадания все еще ему в новинку, до сих пор шокирует. Заметив его ранимость, я ощущаю странный трепет легкого возбуждения. Передо мной стоит сильный мужчина, которого я знаю главным образом по смелым и порой безжалостным суждениям в газетных колонках, по многочисленным интервью в телепрограмме «Ньюснайт», где он выглядит столь же внушительно, но только теперь этот человек сражен горем и поник под его бременем. «У меня есть нечто ему необходимое, – думаю я, пораженная самой этой возможностью. – Вопрос лишь в том, сумею ли я ему это дать».

      – Спасибо, – кивает он. – Знакомьтесь – мои дети, Эдвард и Полли.

      Эдварду лет двадцать пять. Высокий худощавый светловолосый молодой человек, он приветствует меня без особого тепла – вежливо, но равнодушно. Полли на несколько лет моложе брата. Когда она отходит от окна и мы обмениваемся рукопожатиями, Полли закусывает губу, чтобы не расплакаться. На ее узком бледном лице все еще различимы следы недавно пролитых слез. Полли напоминает маленькую мышку. Я сжимаю ее ладонь и говорю:

      – Здравствуйте. Я Фрэнсис.

      – А это Шарлотта Блэк, – представляет Лоренс Кайт сидящую за столом женщину, которой немного за пятьдесят.

      Она в строгом, но явно дорогом темном платье, а запястье украшает тяжелый серебряный браслет.

      – Она друг нашей семьи.

      Я, разумеется, прекрасно знаю, что Шарлотта Блэк – литературный агент Кайта. Репутация у нее еще та!

      Кейт Уиггинс стоит в стороне, предоставив нам познакомиться самим. Вскоре она вступает в права своего рода распорядительницы церемонии и спрашивает, не желаю ли я чашку чаю или кофе. Но я вся на нервах, чтобы сделать даже столь простой выбор.

      – Стакан воды, пожалуйста, – отвечаю я.

      – Что ж, а я выпью бокал вина, – объявляет Лоренс. – Уверен, что для такой встречи вино подойдет лучше.

      Он выбирает подходящую бутылку красного на полке, расположенной под кухонной стойкой, и ставит на стол бокалы. Пока Лоренс занят этим, его дети садятся за стол: рядом, но избегая смотреть друг на друга. «Им страшно, – думаю я. – Они и хотят обо всем узнать, и пугаются того, что я могу им рассказать».

      Сидящая