Элис. Навсегда. Гарриэт Лейн

это окружающим. Такие, как она, не могут упустить даже минуты, пока дожидаются лифта или поднимаются в нем. Когда двери открываются на пятом этаже, у нее в самом разгаре разговор по телефону, причем темой может быть все, что угодно: прошедшие выходные, погода, породы собак. И голос Мэри не способны приглушить офисные ковры, перегородки, отделяющие одно рабочее место от другого. Мы слышим рассказы о прогулках по пляжам в Норфолке, о детях, которые учатся в престижных интернатах Винчестера и аббатства Уиком, о доме, купленном для летнего отдыха в Оверни. Лично мне делается дурно при первых же звуках вечных перепевов Мэри.

      Но сегодня редкий случай, когда она действительно звонит по работе и разговаривает с одним из своих любимых авторов. Это становится ясно после ее слов:

      – Даже не забивай себе этим голову, дорогой. Пришлешь материал, когда сможешь. Нам он нужен до конца четверга.

      Это означает, что статья появится в четверг ближе к вечеру, когда набранные полосы нам уже положено сдавать в печать. Мэри прочитает ее, поставит на полях пометки и передаст мне. После чего они с муженьком – известным корпоративным юристом – отправятся на частную вечеринку в Примроуз-Хилл, а мне придется два лишних часа торчать на работе, чтобы привести все в порядок.

      Мой рабочий стол у окна, и хотя мне сейчас положено срочно вычитать последнюю рецензию, написанную Амброзом Притчетом, сосредоточить все свое внимание на мониторе компьютера очень трудно. Чугунно-тяжелое небо нависло над Лондоном. Прогноз погоды сулит проливной дождь. Почти не слушая, о чем дальше говорит Мэри, показавшаяся теперь в коридоре офиса, я наблюдаю, как тускло-серебристые цепочки поездов прибывают на станцию, а потом покидают ее, как медленно вращаются стрелы подъемных кранов на отдаленной стройплощадке. А на линии горизонта грозовые облака обрываются, и странно видеть, как купаются в лучах солнца пологие холмы Суррея.

      Возвращаясь к работе, я опять задаюсь вопросом, почему лишь немногие из наших авторов понимают, чем различаются глаголы «одеть» и «надеть».

      Мэри тем временем добирается до своего стола, швыряет сумку в кресло и поворачивается ко мне. В специальной коробке с отверстиями она принесла два стаканчика с кофе.

      – Вот, один из них для тебя, – говорит она, снимая шерстяное пальто баклажанного цвета. – Будешь капуччино или латте?

      – Мне безразлично.

      За семь лет, что мы работаем вместе с Мэри, она ни разу не покупала мне кофе.

      – Отлично, тогда мне достанется капуччино. А как насчет круассана? – Мэри протягивает мне белый пакет. – Бери, бери, это тебе.

      – Спасибо большое, – говорю я.

      По надписи на пакете видно, что Мэри отоварилась в очень дорогом продуктовом магазине, где я покупаю деликатесы по большим праздникам. Там с потолка нарядными украшениями свисают гирлянды салями, а в витринах заманивают покупателей большие стеклянные банки с печеньем амаретти. Я снимаю крышку со стаканчика кофе и отламываю уголок круассана. Маслянистые хлопья усыпают мой коврик для компьютерной «мыши».

      –