Молли. Андрей Дудин

такое решение!

      Мэтр выдержал выразительную паузу. На площади повисла гробовая тишина. Молли почувствовала, как экипаж накренился. Гуффало Бинг высунулся из окна почти наполовину, его алчный взор не отрывался от помоста. Сама Молли его энтузиазма не разделяла, это был первый волшебный предмет, который по-настоящему ее напугал. Как и жевуны вокруг, девочка притихла.

      – Теперь вы понимаете, – продолжал мэтр в тишине, – насколько огромны возможности этого предмета. Он обладает властью, которая не должна бы попасть в руки человека… меньше, чем за сорок пять тысяч!

      – Сорок пять тысяч! – вскричал Морах возбужденно.

      – И ни четвертаком меньше! – отрезал искатель. – Просить всего лишь втрое против проникающей перчатки – сущая благотворительность с моей стороны!

      Перчатка мэтра Фроста приземлилась на столик, старик отвернулся, с гордо поднятой головой удалился с помоста.

      – Ну что, дамы и господа, во сколько вы оцените неограниченную власть? Очень хорошо, господин Блюм, сорок пять тысяч. Мадам Стронг, вам очень к лицу готовность идти до последнего. О, госпожа Бомшток, рад, что вы не опустили руки…

      По потолку экипажа взволнованно постучали тростью, Молли по наитию схватила тысячную табличку.

      – Ха! – воскликнул оратор. – Дамы и господа, похоже, у вас не осталось шансов, маленькая мисс Бинг снова взялась за дело! Сорок восемь тысяч от Гуффало Бинга!

      На сей раз схватка разыгралась не на шутку. Таблички взлетали друг за другом, оратор едва успевал называть имена. Прозвучала цифра шестьдесят, семьдесят. Мэтр Джон с ликующей улыбкой наблюдал за соревнованием. Молли и носильщики слышали, как толстяк внутри буквально сошел с ума, он то рычал, как раненый лев, проклиная каждую названную фамилию, то в бешенстве потрясал в окно кулаками, то вдруг падал на колени и начинал рыдать в ладони.

      Процесс захватил Молли, скоро она сама азартно вскидывала таблички, не обращая внимания, был ли условный стук. Да и толстяк, казалось, забыл про трость, он только бесновался внизу и бился головой о стены. Молли даже перестала замечать, поднимаются ли другие таблички. Едва оратор успевал озвучить ее цену, руки девочки снова взлетали.

      – Вы только посмотрите на этого дьяволенка! – ревел Морах. – Если она проиграет, эта табличка точно окажется разбитой о мою голову!

      Жевуны с интересом оглядывались на готовую к очередному броску девочку. Ее большие, горящие азартом глаза не могли не вызвать улыбок взрослых.

      Когда после имени Гуффало Бинга была названа цифра девяносто тысяч, из глубин экипажа раздался вопль, от которого у носильщиков кровь в жилах заледенела. Вопль закончился громкими рыданиями. А цена между тем медленней, но продолжала расти. После девяноста четырех рыдания внизу вдруг оборвались. Трость застучала по потолку с неожиданной решимостью. Из окна вылезла новая табличка, полностью зеленая, без каких-либо цифр.

      Еще не понимая, что это значит, Молли догадалась, грядет нечто необычное. Она схватила табличку и, не