Молли. Андрей Дудин

в двух пальцах, – я готов за изумрудный четвертак взять с тебя только две меры.

      И сразу спрятал камень от любопытных прохожих.

      – И четвертаков у меня тоже нет, – сообщила Молли.

      Молчание затянулось. Гном с досадой убрал камни обратно за пазуху, на ладони его Молли заметила следы зеленой краски.

      – С дороги! – послышался за спиной грозный окрик. – Эй ты, ты что, оглох? Я тебе устрою веселый месяц в башне, прижмись к обочине!

      Сквозь людской поток продиралась группа невысоких, похожих на чемоданы жевунов. Вместо кафтанов на них были голубые мундиры, вместо шляп – фуражки. За широкими спинами возвышался голубой с позолотой экипаж. Крепыши расталкивали прохожих, освобождая экипажу дорогу.

      Завидев мундиры, гном с тревогой запахнул кафтан, попятился в траву. Молли чуть посторонилась. Один из крепышей в фуражке выхватил взглядом Молли, с подозрением стал рассматривать необычную одежду. Но тут под ноги ему попался нерасторопный малыш. Страж порядка побагровел от гнева, как клещ вцепился ребенку в ухо, орал что-то про башню, пока тот ревел, как блажной. На дорогу выскочила мать ребенка, бросилась умолять простить неразумного детеныша. Тот отвесил ему легкого пинка, продолжил путь, пожевывая с наглым удовлетворением и выискивая взглядом новую жертву.

      Экипаж несли на плечах шестеро чистых, но изможденных с виду жевунов. Когда занавешенное окно поравнялось с Молли, из-за шторки по локоть высунулась рука настолько толстая и короткая, что была похожа на снеговика, сложенного из двух комков разного размера. Рука сделала знак носильщикам остановиться, экипаж замер напротив девочки. Шторка съехала набок, в проеме показалось круглое розовощекое лицо с нелепо тонкой полоской усиков.

      Лицо подалось из темноты, и Молли похолодела. На нее пристально смотрел Гуффало Бинг.

      Объятая ужасом, девочка отступила на шаг, повертела головой, выискивая пути отступления. Вот, похоже, приключение и подошло к концу, придется воспользоваться башмачками. Здесь, в открытом поле, от крепышей не укрыться.

      – Эй ты, как тебя, – обратился к ней толстяк, – девочка! Сколько в тебе росту?

      Странный вопрос привел Молли в еще большее смятение. Она помолчала, потом сглотнула пересохшим ртом, пробормотала слабо:

      – Не знаю, метр сорок, наверное…

      Гуффало кивнул удовлетворенно:

      – Великолепно!.. Хочешь заработать пару четвертаков?

      Молли в замешательстве похлопала глазами. Неужели толстяк ее не узнал, как такое возможно? Неужели для него все дети настолько одинаковые?

      – Хочу, – уронила она, сама не веря, что произнесла это.

      – Забирайся на крышу, потом скажу, что нужно делать.

      Шторка рывком задернулась. Носильщики дружно присели на одно колено. С недоверием и опаской косясь на шторку, Молли по оглоблям вскарабкалась на крышу, уселась сверху на ровную площадку. В голове пульсировала тревожная мысль, не загоняет ли сама себя в западню.

      Носильщики с трудом поднялись с колен. Под весом нового пассажира и без того сгорбленные спины согнулись еще ниже. Процессия тронулась. Молли