От мысли к слову. Дмитрий Лихачев

военной славы России, в Старом же саду – античные символические и аллегорические фигуры:

      Всё – мраморные циркули и лиры,

      Мечи и свитки в мраморных руках,

      На главах лавры, на плечах порфиры…

«В начале жизни школу помню я…»

      Поскольку для Пушкина царскосельские сады во всех частях были прежде всего садами, навевавшими воспоминания, давшими ему, великому поэту, одну из самых важных тем его лирики, – хранить в них все воспоминания, связанные с Пушкиным, наш первейший долг, долг перед русской культурой.

      Когда в начале XX в. А. Бенуа установил своего рода культ времени Елизаветы Петровны[17] и французского классицизма в садоводстве, это было своего рода снобистским увлечением, шедшим вразрез со всем пониманием царскосельских садов, установленным в русской поэзии Пушкиным. И не случайно Ахматова писала, как бы полемизируя с А. Бенуа:

      Смуглый отрок бродил по аллеям

      У озерных глухих берегов,

      И столетие мы лелеем

      Еле слышный шелест шагов.

      Иглы сосен густо и колко

      Устилают низкие пни…

      Здесь лежала его треуголка

      И растрепанный том Парни.

      (Курсив мой. – Д. Л.)

      Садово-парковое искусство – это прежде всего искусство содержательное, связанное с определенными философскими и поэтическими ассоциациями[18].

      1979

      Из комментария к тексту стихотворения «Родина»

      В статье «Новые списки стихотворения, известного под названием “Родина”», А. Л. Гришунин и В. А. Черных[19] приводят новый список этого нелегального стихотворения середины XIX в. из рукописного сборника, составленного библиографом П. А. Ефремовым[20]. Авторы статьи убедительно показывают, что многие чтения этого нового списка первоначальнее чтений других списков, известных до него, но считают, что чтение «рогатых баб» в строфе:

      Гнилые избы, кабаки,

      Непроходимые дороги,

      Оборванные мужики,

      Рогатых баб босые ноги —

      «явно неисправно», и предпочитают ему чтение «брюхатых баб». Между тем именно чтение «рогатых» следует признать первоначальным и лучше вяжущимся со всем характером стихотворения.

      Как известно, «рогами» в наряде русских деревенских замужних женщин некоторых губерний называли кичку, или кику, – очень высокий головной убор, род повойника, часто парчового или даже низанного жемчугом, с двумя острыми выступами спереди (отсюда и название кички «рога»)[21]. Этот пышный головной убор, обычно передававшийся по наследству, составлял разительный контраст к повседневной босоногости деревенских женщин. Даль в толковом словаре приводит фольклорную насмешку над онежскими бабами, что они «на рогах онучи сушили», то есть накидывали на кичку онучи, оставляя ноги босыми.

      В строке: «Рогатых баб босые ноги», как и во всем стихотворении в целом, подчеркивается крайняя

17

См.: Бенуа А. Царское Село в царствование императрицы Елизаветы Петровны. СПб., 1910.

18

См. подробнее: Лихачев Д. С. Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей. Л., 1982.

19

Проблемы современной филологии: Сборник статей к семидесятилетию акад. В. В. Виноградова. М., 1965. С. 372–377.

20

ЦГАЛИ. Ф. 1296. Оп. 2. Ед. хр. 55. Л. 192.

21

О рогатых головных уборах см.: Лебедева Н. И., Маслова Г. С. Русская крестьянская одежда XIX – нач. XX в. // Русские. Историко-этнографический атлас. М., 1967.