Островок. Ланиус Андрей

“Островок” – под корень, вместе со всем оборудованием.

      Известно, что именно дурные приказы у нас выполняют грамотно, старательно, проявляя недюжинную смекалку и инициативу. Еланская пресса тех лет, финансируемая, похоже, лобби определенного толка, в один голос писала, захлебываясь от восторга, что “почтовый ящик”, представлявший угрозу для всего цивилизованного человечества, стерт, наконец, с лика планеты, превращен в пыль и повержен в болото. То есть, не просто закрыт и опечатан, а взорван в буквальном смысле слова, взорван вместе с тем гранитным основанием, на котором покоился, и которое погрузилось в бездонную трясину вместе с обломками былых лабораторий и испытательных стендов. Зато вожделенный кредит был получен до последнего бакса. Ну и, стало быть, благополучно разворован.

      Я вышел в курилку и некоторое время осмысливал прочитанное.

      Итак, под Еланском существовал крупный “почтовый ящик”, основной костяк коллектива которого составляли квалифицированные химики, физики, биологи и прочий ученый народ. Этот чудный остров-островок взорвали вместе с лабораториями и оборудованием, опрокинули в непролазную топь. Но что сталось с физиками-химиками? Одни, надо полагать, уехали за бугор, другие устроились преподавателями в местные вузы и колледжи, третьи переквалифицировались, четвертые спились… Но так или иначе, найти в Еланске ученого мужа с солидным творческим багажом за плечами, проблемы не составляло.

      Мне было также известно, что на подобные “почтовые ящики” замыкались обычно всякого рода дочерние научные организации. Трогать их в связи с “Островком”, наверное, не стали, но и финансировать, полагаю, прекратили, предоставив выживать по принципу “спасение утопающих – дело рук самих утопающих”. На заре эры приватизации подобные конторы выживали, как правило, за счет сдачи своих площадей в аренду. При этом всё научное оборудование, вмиг ставшее вдруг лишним, перетаскивалось в самый дальний и неприглядный бокс…

      Вдруг я понял одну очень простую вещь. Если у Сапера и вправду есть в этом деле свой интерес, то реализовать идею погибшего гения ему, Саперу, проще всего было бы здесь, в этом тихом городе, окруженном лесами, бесчисленными озерами и топями, городе, расположенном далеко в стороне от академических центров. Именно здесь, в этой глубинке, можно было легко, не привлекая к себе внимания, найти опытных, прозябающих на житейской мели специалистов, достать импортное, числящееся списанным, научное оборудование, задействовать прочие факторы, направленные на организацию исследований…

      Всё это было для меня очевидным.

      Вот только нестыковки по времени я никак не мог понять. С Епитимьевым Сапер встретился около двадцати лет назад. Еще через несколько лет Епитимьев погиб, но его бумаги с расчетами к тому времени уже находились в тайнике, о чем Сапер прекрасно был осведомлен. Сапер не сидел в тюрьме, не находился в коме, его, надо полагать,