Монтаж памяти. Elian Julz

коней и пустились вскачь.

      – А ты иди осмотри весь дом и сад. Может, бедняжка, в бреду заплутала.

      Я решила сама на время затеряться на просторах, прилегающих к дому, чтобы отсрочить неприятные объяснения с хозяйкой, и выдавая придуманные детали, не запутаться в собственном вранье. Да как можно в кромешной темноте в бесконечных полях и лесах найти эту парочку? Тут хоть всю ночь скачи.

      Мужчины из спонтанного «поискового» отряда всё не возвращались. К этому времени хозяйка и Сэмуэль, тот самый старый темнокожий привратник, разбудили всех рабов, допрашивая, кто и что видел, слышал. Но правду знала только я и всё же упорно молчала.

      Грейс сидела на кованой белой скамье у крыльца и плакала, закрыв лицо руками. Интересно, ей было страшно за дочь или боязно потерять лицо в высшем свете?

      Что мы с Кэролайн наделали.

      Когда темнота мало-помалу начала сдаваться перед светом, приближаясь к утру, на горизонте появились две скачущие фигуры. Мать Кэролайн тряслась всем телом: то ли озябла, то ли от крайней степени беспокойства. Но увидев наездников, оживилась и соскочила со своего места.

      Томас и Кэролайн, судя по их ошарашенным взглядам, желали испариться, но беспомощно молча смотрели себе под ноги.

      Первым заговорил Томас с подчеркнутой вежливостью, как мне казалось:

      – Миссис Хьюз, приношу свои глубочайшие извинения за причиненное беспокойство. Думаю, мне лучше немедленно покинуть вас и оставить наедине. До свидания, дамы.

      Грейс смерила его презрительным и холодным, словно льды Аляски, взглядом без единого слова. Трус бежал, не дожидаясь извержения вулкана отцовского гнева. Ох, дело попахивает дуэлью.

      Видимо, мать посчитала недостойным отчитывать дочь в присутствии столпившихся вокруг рабов, которые прочесали всю плантацию вдоль и поперек, а через час с небольшим уже должны были приступить к своей черной работе.

      – Нелли, возвращайся к себе. Пусть Чарльз и Харрис сами решают, что с тобой делать, – устало произнесла госпожа. Её руки по-прежнему тряслись.

      Кэролайн в эту минуту стояла с багровыми щеками и сжатыми опущенными кулачками. Она ненавидела меня каждой клеточкой своего хрупкого и самолюбивого тела. Я была уверена её месть вскоре настигнет меня, всадив смертоносное лезвие в спину. Она ведь уверена, что я намеренно её подставила по причине дерзости и заносчивости.

      Невольным жителям хижин было уже не до сна. Я догнала Роуз по дороги в нашу лачугу. Во дворе испугалась жуткого зрелища – мужчина, опустив голову в ведро с водой, издавал странные звуки, пуская бурлящие пузыри по поверхности.

      – Что происходит? Что он делает? Свихнулся? – я шла, всё время оглядываясь на этого «водолаза».

      – Нелли, он молится по утрам.

      – Что за ритуал страшный?

      – Если Харрис услышит слова прошения Джейкоба к Богу, он высечет его.

      – Вам запрещают молиться?

      – Он кричит и плачет пред Своим Богом, верит и просит вывести нас из рабства, как Он вывел евреев из-под Египетского гнета.