Монтаж памяти. Elian Julz

её запястья, а сам запрыгнул сверху. Набрал побольше слюны и, выпуская противные скользкие веревки изо рта, затягивал их обратно в паре сантиметров от её лица. Визжала, как резанная. Ей тогда было одиннадцать, мне двенадцать. Наигравшись, конечно, отпустил.

      Убежала. Закрылась в ванной. Так я свет выключил и начал под дверью рассказывать страшные истории. А потом притворился вампиром, сопровождая всё красочными словами. Она, книжная жрица, начиталась до этого у Гоголя про упырей и поверила ведь, что я могу высосать её кровь. Выскочила из ванной, вооружившись табуреткой, и так впечатала мне ножкой в лоб со всей силы, что солнечные зайчики поскакали перед глазами. Было реально больно. Я отшатнулся и упустил её. Выбежала во двор.

      Так вот, знаете ли, с тех пор я не слишком уж изменился. Не боитесь оставаться со мной наедине?

      «Фразёр», – Татьяна мысленно приклеила стикер на лоб Анатолия.

      «Паучиха», – произнёс про себя блондин.

      – С меня харэ на сегодня. Покедова, – блондин тряхнул головой, наматывая шарф, и вальяжно, осанисто зашагал своими идеально ровными ногами в сторону выхода.

      Глава 5

      Как бы он не корил себя за слабость и малодушие, которые дозволил, ни за что не признается. Да и кто в своём уме способен поверить в такую небылицу? Особенно, когда настоящие следы заметены, а гончие уже отправились слишком далеко от истины на ложный запах. Не мешайте людям заблуждаться.

      1860 год

      Мы обе вынуждены были на время изобразить перемирие. Из разных мотивов, конечно. Но канонир уже поджег фитиль, а значит, пушка вскоре рванет.

      Лишь стихли звуки коляски и топот пары запряженных лошадей, наша «умирающая», о, чудо, исцелилась, тут же соскочив с кровати.

      – Доставай вещи и немедленно одевай меня.

      Я расцепила сложенные на груди руки и зевнула, прикрывая ладонью рот.

      – Да как-то не хочется.

      И даже не встала с мягкого кресла.

      – Да тебя завтра же четвертуют или заклеймят твой высокомерный лоб.

      – Уж лучше сдохнуть, чем Вам прислуживать. И кроме того, на Вашем месте, юная мисс, я не была бы столь уверена. Кто знает, может, наутро всем будет не до меня в попытках спасти Вашу тонущую репутацию.

      – Что?

      – О, Кэролайн, дитя мое, Вы совершили непростительную ошибку, доверив постороннему человеку свои сердечные дела. Это всё глупая молодость, – я удобнее пристроила скрещенные ступни на миниатюрном пуфике возле кресла. – Никогда не знаешь, как человек себя поведет, будь он верным и преданным хоть тысячу лет. Поминайте Иуду, моя дорогая. Вы, белые господа, абсолютно беспомощны без наших рук и ног. Да если я захочу, Вы завтра же взыщите себе смерти, как желали того мне минуту назад. Только представьте, сколько прекрасных сюжетов для сплетен может произвести на свет это называемая Вами чернь. Выбирайте любой. Вот Ваш Томас ждет под балконом, а я зову во весь голос Харриса в страхе, что Вас вздумали похитить в отсутствие родителей. «Вздор», – скажете Вы. Ну, нам ведь простительно, безграмотным