Волшебный город. Эдит Несбит

ее палубе стояла тысяча копий;

      Я запустил ее, и она полетела на полной скорости, яростно и быстро.

      Против лодки с мачтой из слоновой кости

      И шерстяной парус, и перфорированная палуба.

      Эти двое пошли ко дну в одном колоссальном крушении!

      Под волнами я гонялся радостной рукой

      На ложе воображаемого песка

      Скользкая коричневая морская мышь убежала,

      Там, где была глубокая пещера под моим коленом.

      Но я поймал ее, наконец, в клетку, как и остальных

      На мелководье моей погруженной груди.

      Потом, пока я лежал, завернутый как бы в какую-то руку

      сладостного мира вод мягких и теплых,

      воскликнул громкий голос с какого-то далекого невидимого берега,

      и я больше не был великаном.

      – Выходи, выходи, – закричал властный голос,

      – Ты здесь уже четверть часа.

      Вода холодная … Пойдемте, мастер Фил, у вас вся голова

      мокрая, и вам пора в постель.

      Я поднялся весь мокрый из волшебного моря

      И оставил корабли, которые были

      Мыльницей с перфорированной декой,

      Щеткой для ногтей, потерпевшей крушение,

      Фланелевым парусом, зубной щеткой, которая была мачтой,

      Гладкой мыльной мышью

      Наконец—то я оставил их всех.

      Я вышел из этого волшебного моря и заплакал.

      Потому что пришло время, когда я должен высохнуть

      и оставить великолепие радости великана

      и ложиться спать – маленький, хорошо вымытый мальчик.

      Когда он окончательно вспомнил стихи, то принял еще один душ, а затем, насладившись горячими грубыми полотенцами из сушильного шкафа, вернулся в свою комнату, чтобы одеться. Теперь он почувствовал, как сильно хочет позавтракать, поэтому оделся со всей возможной скоростью, даже забыв как следует завязать шнурки. Он так торопился, что уронил свой воротник, и только нагнувшись, чтобы поднять его, вспомнил свой сон. Вы знаете, это действительно был первый раз, когда он думал об этом. Сон – вот уж действительно было бы о чем думать.

      Завтрак был действительно важной вещью. Он спустился вниз очень голодный. – Я попрошу завтрак, как только спущусь, – сказал он. – Я спрошу у первого встречного, – и он никого не встретил.

      Ни на лестнице, ни в холле, ни в столовой, ни в гостиной никого не было. В библиотеке и бильярдной не было живых людей, а дверь детской была заперта. Итак, Филипп направился в те места, что находились за обитой сукном дверью, где находились помещения для слуг. И никого не было ни в кухне, ни в зале для прислуги, ни в кладовой дворецкого, ни в судомойне, ни в прачечной, ни в кладовой. Во всем этом большом доме, а он был гораздо больше, чем казался с фасада, из-за длинных крыльев, которые тянулись по обеим сторонам сзади, – во всем этом большом доме не было никого, кроме Филиппа. Он убедился в этом еще до того, как побежал наверх и заглянул во все спальни, и в маленькую картинную галерею, и в музыкальную комнату, и в спальни слуг, и на самый чердак. На этих чердаках были интересные вещи, но Филипп вспомнил об этом только потом. Теперь он несся вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Все двери