О бывшем наемнике и взрослой женщине. Екатерина Бакулина

приличном обществе никто не станет интересоваться такими вещами, а взгляды…

      Его левую руку я разглядела, когда принесли еще одну чашку, и он сам взял чайник, чтобы мне налить, совершенно спокойно, по-хозяйски.

      На левой руке не было ногтей. Вырваны? Давно, шрамы сгладились. И мизинец, поломанный и криво сросшийся, неуклюже торчал в сторону.

      Я видела, как эту руку разглядывает Аланта, затаив дыхание, бледнея. И как Кьята толкает ее под столом – неприлично смотреть так. И обе поспешно и смущенно отводят взгляд.

      Я не отвела.

      – Что у вас с рукой, сен Гратто? – спросила прямо.

      Он не смутился, не спрятал, и даже наоборот – повернул руку так, чтобы мне было лучше видно.

      – Ийлатская тюрьма, – сказал он. – Почти десять лет назад.

      Ийлат? Его пытали свои? Он говорил это так, словно я должна понимать.

      – Ох, Тэя Милостивая! – всплеснула руками Аланта, бледнея. – Какой ужас! Как же вы попали туда? Что случилось?

      – Они решили, что я дарвикский шпион, – Итан ухмыльнулся, чуть заметно и чуть кривовато, уголками губ, глядя на меня, а не на нее. – Я же похож на северянина, а не на ютолийца.

      Итан прав, я понимала. Магия начала слезать с него, или окончательно слезла. Черные кудри и черные ютолийские глаза поменялись на светлые, родные. Надеюсь, не слишком резко. И, наверняка, нашлись те, кто видел эти перемены. А ведь колдун обещал нам двадцать лет. Но вышло… сколько? Четыре?

      – И как же вы оправдались, сен Гратто? – спросила я.

      Итан взял в вазочке миндальное печенье, спокойно, левой рукой.

      – Мы сошлись на том, что я беглый каторжник с очень темным прошлым. Но годы службы и верность императору, несомненно, должны позволить мне заслужить прощение.

      – Темное прошлое иногда очень мешает жить, – сказала Кьята. Бросила на меня быстрый взгляд.

      – Вы правы, ти Гвириче, – согласился Итан. – Но от прошлого нам никуда не деться. Хотя иногда полезно и приятно бывает начать с чистого листа. Почувствовать себя свободным.

      Свободным? От меня. Я знаю, он был рад тогда начать новую жизнь.

      – Вы правда беглый каторжник? – страшно смущаясь, спросила Аланта, почти шепотом.

      Итана это позабавило, я в глазах мелькнула насмешка. Но только в глазах, он же не станет насмехаться над наивной девочкой.

      В каком-то смысле это правда.

      – Вам нечего бояться, ильтьята, – сказал он. – Слишком давняя история.

      – С чистого листа? – сказала Кьята. – Вы хотите забыть прошлое?

      – Нет, – Итан покачал головой. – Не стоит забывать, иначе рискуешь повторить свои же ошибки. Но давайте не будем об этом, ти Гвириче. Не лучшая тема для чаепития. Может быть, Аланта сыграет нам? – он повернулся, чуть склонил голову, улыбнувшись ей. – Ваш отец, ильтьята, сказал мне, что вы чудесно играете.

      Так и есть, Тодорино пригласил его.

      Аланта покраснела еще больше, довольная.

      – Конечно, сен Гратто, с удовольствием!

      И, бросив недопитый чай, побежала к роялю.

      Итан глянул