Наотмашь. Марина Кистяева

днял руку и протер глаза, сильно надавив на глазные яблоки.

      Хоть что-то прояснилось…

      Перед ним стояли два парня. Обоих он знал. Встречались.

      – Что? – грубовато бросил Вадим.

      Ему не до щепетильности.

      – Наиль Касимович просил о встрече.

      Касимович и просил…

      Шито белыми нитками.

      Садаров не просит. Он ставит перед фактами.

      Вадим мотнул головой.

      – Не сегодня.

      – Наиль Касимович настаивает.

      В груди у Вадима зажгло с новой силой. Сейчас разнесет всё к чертям собачьим! Какого они нарываются? Не видят его состояние?

      Он, сдерживаясь из последних сил, поднялся.

      Один из парней, кажется, Дмитрий, поспешно сделал шаг назад. Правильно… Не в том он состоянии, чтобы сейчас что-то кому-то объяснять.

      – Я всё сказал.

      Разговор окончен.

      Он уже собирался выдвинуться в сторону выхода, когда второй смертник преградил ему путь. Правда, заметно нервничая, даже глаз дернулся.

      – Вадим Рустамович, это касается вашего брата.

      Брата…

      Всё.

      Забрало упало.

⁂

      Вадим не помнил, как сел за руль и доехал до дома Садарова, благо тот находился в получасе езды от больницы. Он полностью сконцентрировался на дороге, понимая, что, в случае его оплошности, и он окажется на больничной койке. А дальше…

      Грудь по-прежнему сжимало тисками, да так, что ни вздохнуть ни выдохнуть.

      Тимур, ты придурок. Ты… Что ты наделал? Во что ввязался?

      В глаза, казалось, щедро насыпали песка. Вадим понимал, что слез стыдиться нечего – брат умер… Но всё равно сдерживался.

      Повоет потом. Вечером. Когда останется один. А сейчас встреча с Садаровым и дальше по накатанной: ритуальная компания, ресторан и с директором кладбища надо встретиться. Тимура он похоронит рядом с отцом. Другие варианты даже не рассматриваются.

      Похоронит…

      Ком встал в горле, и Вадим, выруливая к дому Садарова, открыл бардачок и достал оттуда небольшую бутылку с обычной водой. Открутил крышку и сделал несколько жадных глотков, смачивая рот и горло. Оставалось надеяться, что Садаров пригласил его по делу, и он не сорвется.

      Ссориться с Наилем сейчас не хотелось. У них и так последнее время натянутые отношения. Старик сдает позиции и сам это понимает. Но есть ещё порох и желание драться. Поэтому его скидывать со счетов рано.

      Вадим остановил машину и посмотрел на часы-скелетоны. Он дает им полчаса. Не больше. Потом в больницу.

      При мысли, что у него нет больше брата, тугой узел внутри затягивался всё сильнее и сильнее.

      Говорят, близнецы чувствуют друг друга. Печали, радости.

      Брат… Когда они перестали чувствовать друг друга?

      Когда ты ушел из семьи?

      Или когда он?

      Где их дороги разошлись?

      Вадим вышел и задрал лицо к небу. Ранний октябрь радовал солнцем, но скоро оно будет всё реже и реже греть. Мужчина выдохнул, достал сигарету и прикурил. Не курил столько лет, недавно начал снова. Сделал затяжку, потом вторую. Никотин напитал организм, освежил голову.

      Люди Садарова стояли в стороне, ждали, когда он к ним присоединится.

      Ладно, чем быстрее он услышит, что от него хочет старый змей, тем лучше. Нечего рассиживаться и прохлаждаться.

      У Наиля в гостях ему ещё не доводилось бывать. Тоже удивительно. Они встречались с ним или в офисах, или в автосалонах. Последние разы виделись в отелях. Наиль прикупил.

      Вадим не уделил внимания ни роскошному саду, ни интерьеру трехэтажного дома.

      Дмитрий скупо попросил его следовать за ним.

      Кабинет Садарова находился на первом этаже. Большой, просторный. С мебелью из массива дерева. Стильно и одновременно изысканно. Сам Наиль стоял у окна, сложив руки за спину.

      – Дмитрий, свободен.

      Как только закрылась дверь, Наиль обернулся:

      – Прими мои соболезнования, Вадим. Зла твоему брату я не желал. Пусть его душа покоится с миром.

      Багов поджал губы.

      Соболезнования…

      Первые. И от кого? От того, с кем они если не воевали в открытую, то соперничали и делили территорию на протяжении последних пяти лет.

      – Спасибо, Наиль.

      Тот сдержанно кивнул.

      – Присядь. В ногах правды нет.

      Садаров был ещё молодым и крепким мужиком. Вадим знал точный его возраст – шестьдесят один год. С колким цепким взглядом Наиль стремился контролировать всех по-максимуму. И бизнес вел жестко. Вадим подозревал, что в лихие девяностые Садаров нередко поступал жестоко. Что еще? Овдовел пять лет назад. Имел тридцатилетнюю любовницу.

      – Я не буду ходить вокруг да около. Тебе сейчас не до моих