Οβίδιος. Тайна золотого времени. Джулио Мова

уцелела?

      Саид кивнул.

      – Мне нужно… нужно… Срочно пошли раба к Исмаил-бею! Он знает, где мои лекарства. Думаю, я смогу ей помочь… Сначала надо сделать промывание желудка… И пусть мне никто не мешает!

      Саид снова кивнул и неохотно удалился…

      Глава 2

      Лусия Тенорио Вернадес де Сааведра медленно, тяжело приходила в себя. Веки были свинцовыми. Голова шумела так, будто ее кинули в водоворот. Руки и ноги отказывались подчиняться, и во всем теле была такая слабость, о которой она не помнила с детства, с тех самых пор, как впервые перенесла лихорадку.

      Наконец девушка с трудом открыла глаза. Ее обжег солнечный свет и на минуту показалось, что она снова умерла…

      Ей опять снился кошмар. Она с отцом на корабле, смеется и думает о счастливом будущем. И тут неожиданно начинают выползать бесы, черные, вонючие, мерзкие, и их становится все больше и больше. Она слышит их зловонное дыхание, слышит взволнованный голос отца, голос капитана, бряцанье шпор; потом раздаются выстрелы. Старший помощник капитана кричит, что они тонут, что корабль захвачен пиратами, что сопротивляться бесполезно. Потом она слышит крики о помощи. И уже не чужое рыдание и глухие вопли, а собственные стоны отчаяния и боли. На мгновение она повисает в воздухе. Мерзкие грязные руки, сотни рук, тянутся к ней, хватают, царапают, причиняют страдание, будто пытаясь разорвать тело на мелкие куски. И все же она продолжает отбиваться. Потом ее хватают за волосы, и она снова, с неимоверным отчаянием, вырывается. Неожиданно в ее руках оказывается нож, она начинает размахивать им направо и налево, но вокруг – одна черная давящая пустота. А резко-кислые запахи, смешанные со смрадом потных, давно немытых тел, навевают вечный сон…

      Черный туман смыкается над ней, дыхание становится более ровным. Она послушна и беспомощна, погруженная в неведомое прежде блаженное состояние…

      Сквозь сон Лусия слышала обрывки речи. Невнятное бормотание, сменявшееся суровым ворчанием и редким протяжным эхом. Говорили на арабском. И все же один голос почему-то казался знакомым…

      Лусия с трудом открыла глаза. Во рту пересохло, желудок разрывало от резкой спазмической боли. «Или это был не сон?» По телу девушки побежала дрожь. Ее снова стало лихорадить.

      Девушка обвела взглядом комнату. Все было чужое, совершенно чужое. И чем больше она пыталась отыскать что-то родное, тем сильнее ощущала безвозвратность того блаженного состояния, в котором пребывала все эти дни. Осознание пережитого ужаса, продолжение кошмара наяву очередным приступом боли отозвалось в висках и вызвало судорожный спазм желудка. «Где я?» – подумала она. «В чужой стране, в чужой комнате…», но мысли о себе были прерваны возгласом отчаяния, когда она вспомнила об отце. «Отец! – выдохнула она. – Где ты?»

      Девушка вспомнила, как в последние дни, перед их злосчастным отъездом, она была беззаботна и веселилась в Алькасаре, и все знатные сеньоры и сеньорины ухаживали за ней, а женщины открыто завидовали и пытались злобно шутить. Но это нисколько не смущало Лусию: тот ум и то обаяние,