Размышления о Евангелии от Луки, главы 11–14. Виктор Рягузов

отрока Авессалома!». Для царя важна была не столько громкая победа, сколько жизнь сына-изверга! Если сын желал ему смерти, то отец не платил той же монетой…

      Когда скороход Ахимаас прибежал возвестить царю о победе, то первый вопрос престарелого Давида был не о трофеях или численных потерях армии, а другой: «…благополучен ли отрок Авессалом?» (2 Цар. 18:29). Вы встречали подобную отцовскую любовь? Я не встречал! Ей нет равной в истории! И все же мы должны с благоговением сказать: любовь Божия больше! Она желает спасения извергу! Нет такого греха, который Бог не захотел бы простить! У Бога всё – великое, в том числе и любовь. Бог говорит: «Скажи им: живу Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был. Обратитесь, обратитесь от злых путей ваших; для чего умирать вам, дом Израилев?» (Иез. 33:11).

      Отцовская любовь не отрекается от своего отцовства!

      Невозможно без сердечного содрогания слушать причитания убитого горем отца: «И смутился царь, и пошел в горницу над воротами, и плакал, и когда шел, говорил так: сын мой Авессалом! сын мой, сын мой Авессалом! о, кто дал бы мне умереть вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой!» (2 Цар. 18:33). Давид не сказал: «Ну и поделом тебе, отцеубийца! Собаке – собачья смерть!». В своем горьком плаче он непрестанно повторяет: «Сын мой! Сын мой!». Неужели царь забыл лицемерие Авессалома, когда тот обольстил Израиль ложью и показной добротой? Нет, не забыл. Но он все равно не отрекается от отцовства! Неужели Давид крайне не оскорбился, когда Авессалом поставил на крыше дворца палатку, чтобы на виду жителей города спать с царскими наложницами? Да, Давид был беспредельно возмущен, и однако же не отрекся от отцовства! Неужели Давид не понимал, что Авессалом вел войска в сражение, чтобы его убить? Понимал, и однако не отрекся от отцовства!

      Мы потрясены этой историей. В нашем грешном мире был отец, который любил не сына-героя, а сына-злодея бескорыстной, жертвенной, нежной, стойкой любовью! Был как исключение из правил! Был как прообраз Божьей любви! И перед этим примером Давида нам, отцам, неловко и даже стыдно – насколько наша любовь мелка и эгоистична!

      Однако, сравнивая любовь Давида к Авессалому, мы должны снова и снова повторить: любовь Божия неизмеримо больше! Ведь Бог также не отрекается от Своего отцовства. В изумительной притче о блудном сыне раскрывается характер Бога: старший брат, уверенный в своей порядочности, отрекается от непутевого брата, расточившего часть отцовского наследия с блудницами. Отец же не отрекся, но устроил в честь вернувшегося скитальца грандиозный пир: «сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся».

      Бог не отрекается от Своего отцовства, потому что оно не было случайным, как у некоторых легкомысленных земных отцов. Бог рождает Себе чад Словом истины, в соответствии с предвечным замыслом, учрежденным прежде вековых времен. Аннулировать Божье отцовство значило бы аннулировать Его план, разорвать золотую цепь спасения (Рим. 8:30), обесценить новое творение (2 Кор. 5:17). Но самое