Архивы Блэквуда. Незримые. Чак Хоган

сэр, – подтвердил Соломон.

      – Да он же совсем ребенок, – вклинилась худая старуха в тесном синем платье.

      – Ребенок с жетоном, – язвительно поддакнули из толпы.

      – Теперь, когда вздернули белого, они присылают тебя, – фыркнула старуха.

      – Я иду туда, куда мне приказано, – парировал Соломон. – Главное, я здесь и хочу помочь.

      – Интересно как? – скривилась старуха. – Насобираете сплетен, потом найдете козла отпущения – и поминай как звали.

      – Нет, мэм, – ответил Соломон, не преминув чинно поклониться пожилой даме.

      Он искоса глянул на священника, который до сих пор не проронил ни слова, однако чутье подсказывало – без помощи этого божьего человека ему не обойтись. Пастор морщился от яркого солнца, над верхней губой блестели капельки пота.

      – Братья и сестры! – провозгласил он. – Уверен, агент…

      – Агент Соломон.

      – Уверен, агент Соломон, названный в честь мудрого библейского царя, заслуживает доверия. Сейчас я удалюсь в храм Господа нашего, и всякий, кто располагает нужными сведениями, пусть безбоязненно выскажется.

      Притворив массивную дверь, священнослужитель скрылся в церкви. Похоже, ему совсем не улыбалось выслушивать откровения паствы. Любопытно почему? Вскоре все разъяснилось. Многочисленное семейство сгрудилось вокруг старухи в синем платье и принялось тихонько совещаться. Женщина косилась на шептунов с суровым неодобрением, какое присуще лишь древним старикам.

      Наконец от группы отделился мужчина лет тридцати. Он снял соломенную шляпу, чья внутренняя кайма пожелтела от пота, явив на всеобщее обозрение блестящую лысину. На булавке галстука поблескивал серебряный крестик с фианитом посередине.

      Смерив долгим взглядом представителей закона, нетерпеливо переминавшихся с ноги на ногу, мужчина повернулся к Соломону и еле слышно произнес:

      – Думаю, вам стоит узнать про мальчишку.

      Белый агент, отрекомендовавшийся Тайлером, снова сел за руль. Особо уполномоченный специальный агент Маклин устроился рядом с водителем, Соломон – на заднем сиденье. Седан ехал за машиной шерифа – светло-коричневым универсалом с муниципальной звездой на дверце.

      За окном мелькал умиротворяющий пейзаж, плантации сахарного тростника простирались до горизонта. Из-за духоты пришлось опустить стекла, вместе с порывами знойного ветра в салон врывались клубы пыли и сигаретного дыма. Перекрикивая завывания сквозняка, Маклин сыпал вопросами, на которые Соломон не знал ответов. Он понятия не имел, что ждет их в пункте назначения – возможный подозреваемый, свидетель преступления или нечто иное. Источник в соломенной шляпе сообщил только адрес и под давлением приятелей-прихожан прикусил язык.

      Шериф свернул на обочину – уточнить маршрут у босоногого мальчика лет тринадцати, лупившего по придорожной траве тонким стеблем тростника. Выслушав вопрос, мальчонка ткнул палкой в сторону и пустился в подробные разъяснения. Соломон то и дело ловил на себе недобрый