Последний тур. История третья. Золотое проклятие Качинского. Андрей Толоков

тоже оперативник?

      – Нет! – с недовольством буркнул мужчина, не поворачиваясь в сторону Василия.

      – А кто?

      – Посетитель.

      – Свидетель или потерпевший? – Куприянов не оставлял затеи разговорить незнакомца.

      Но посетитель повёл себя странным образом. Он резко встал и, отодвинув Куприянова, вышел из кабинета. Даже не вышел, а вылетел. Василий хотел вслед убегающему задать ещё вопрос, но тот так стремительно шмыгнул на лестничную клетку, что Куприянов не успел. Василий закрыл дверь кабинета и стал ждать Гаврилова в коридоре. Ожидание затянулось. Когда Куприянов уже решил уйти, в конце коридора появилась рослая фигура опера.

      – Чего вы хотели, – спросил Василия Гаврилов, подойдя к двери своего кабинета.

      – Я хочу с вами поговорить как опер с опером.

      – А! Это типа мы одной крови, – с ехидной ухмылкой сказал Гаврилов.

      – Насчёт крови не знаю, но служим одному делу. Может, пригласите в кабинет? Не в коридоре же разговаривать.

      – А мы, подполковник, не будем разговаривать. У меня нет времени на пустые разговоры.

      Смотря в глаза Стасу Гаврилову, Василий почувствовал жгучую неприязнь собеседника к себе. Чем она была вызвана неясно. Скорее всего, тем, что Куприянов представлялся Гаврилову в виде грозного препятствия к быстрому раскрытию дела об убийстве Качинского. Бессмысленно было искать путь к налаживанию контакта.

      – Ладно, – Василий сбросил с лица маску вежливости, – тогда коротко и о главном. Прудникову я в обиду не дам. Если сомневаешься в моих способностях – наведи справки. Поступи с ней по совести.

      – А то что?!

      – А то я вернусь. И радости тебе от этого не будет. Пока, капитан!

      Василий не дал возможности Гаврилову бросить последнюю реплику. Он, так же как и посетитель, быстро удалился.

      Вечером, возвращаясь в гостиницу, Василий думал, рассказать обо всем, что происходило сегодня Людмиле или промолчать. С одной стороны Загурская всегда может дать дельный совет, с другой – Василий и так считал, что уже испортил ей отпуск. Людмила сама пошла на разговор. Она уже научилась по пластике тела Куприянова определять, какого рода мысли бродят в его голове. Василий, ничего не скрывая, рассказал Людмиле о своих сегодняшних похождениях.

      – Тебя невозможно переделать, Куприянов, – резюмировала Загурская. – Что собираешься делать? Надеюсь, у тебя хватит ума не устраивать в этом городе революцию?

      – Понимаешь, Люда, я бы спокойно ко всему отнесся, если бы ни эта особь Гаврилов. Он закроет Прудникову надолго. А женщина ни в чём не виновата.

      – Я уже начинаю ревновать тебя к ней, Вася.

      – Люда, я серьёзно. Она совершенно беспомощное существо. Мы же с тобой это видели. Система её раздавит. А убийца, настоящий убийца, будет спокойно поджидать следующую жертву. Ты со мной согласна?

      Конечно же, Загурская была абсолютно солидарна с Василием. Она сама ревностно относилась к справедливости.