Джинн из консервной банки. Людмила Милевская

только что с конвейера. Никто не придерется.

      – Успокаиваешь себя? – усмехнулся Георгий.

      – Нет, колдую, – загадочно ответила она.

      Георгий приостановился и изучающе на нее посмотрел.

      – А что ты там говорила о какой-то опасности? Кому она угрожает? – задумчиво спросил он.

      Ольга пожала плечами.

      – Так, чепуха. Просто сон плохой видела, – отмахнулась она.

      Они подоспели вовремя. Встречающие уже шумно смешались с прибывшими.

      – Я вижу его! Вижу! – громко закричала Ольга и энергично замахала руками. – Павли-ик! Па-авлик! Мы здесь!

      – Прекрати, – сердито толкнул ее в бок Георгий. – Отец не любит этих штучек. Веди себя скромней. Ты привлекаешь к нам внимание.

      – Вот еще! – отмахнулась Ольга. – Пусть видит как я радуюсь его возвращению.

      – Так пипик скорее увидит сколько ты выпила, – скептично заметил Георгий и с широкой улыбкой решительно направился к высокому грузному мужчине лет шестидесяти, длинная пышная борода которого удачно компенсировала полное отсутствие волос на голове.

      Георгий приветствовал его с легким поклоном:

      – Здравствуй, отец.

      – Здравствуй, Гоша, – сдержанно прозвучало в ответ.

      Павел Александрович даже не взглянул на сына, он высматривал жену. Увидев ее, он улыбнулся и озабоченно спросил у Георгия:

      – Как вы без меня жили? Как Ольга Петровна?

      Понимая, что отца интересует только жена, Георгий опустил первый вопрос и сразу ответил на второй:

      – Ольга Петровна молодцом.

      Павел Александрович поморщился и принялся сварливо выговаривать сыну:

      – Георгий, что за выражение? Что за «молодцом»? Абсолютно непочтительное отношение к моей благоверной. И вообще, – рассердился он, – сколько раз тебе говорить, следи за речью. Перед тобой такой прекрасный пример для подражания: Ольга. Утонченная, образованная женщина, а ты… Олух ты олух… – заключил Павел Александрович, безысходно махнул рукой и широким шагом направился к супруге.

      Вот это отповедь. Георгий застыл на месте.

      «Слышал бы ты, старый кретин, как выражается этот „пример для подражания“ в твое отсутствие, – с обидой подумал он. – Одни „болваны“, „идиоты“ и „уроды“ у нее на языке».

      Но открывать отцу глаза было не только бесполезно, но и опасно. Георгий зло сплюнул, вздохнул и уныло поплелся за Павлом Александровичем.

      А он был уже совсем другим человеком: нежным, внимательным, обаятельным, заботливым и терпимым. Строгости и сварливости как не бывало.

      – Ангел мой, выглядишь прекрасно, – ласково ворковал он с любимой женой. – Только глазки почему-то у нас красные. Девочку мою обижали?

      Ольга молчаливо потупилась.

      – А-а, мы соскучились! – радостно догадался Павел Александрович. – Признавайся, ангелочек, скучала без муженька? Скучала?

      Ольга отвернулась и, словно бы украдкой, смахнула набежавшую слезу.

      – Так надолго меня бросить, – капризно пролепетала она. – Это жестоко, жестоко…

      Павел Александрович