Вещие сны Храпунцель. Дарья Донцова

ее чулки?

      Я вздохнула. Кисуля вытащила из кармана упаковку бумажных платков и начала растирать ими грязные пятна по своей одежде.

      – Смотри, вот и нет ничего. Между прочим, с детьми нельзя так жестоко поступать. Сначала ты пообещала мне мороженое из «Догги», а теперь передумала.

      Киса начала шмыгать носом, по ее щекам поползли слезы.

      – Ладно, ладно, – сдалась я, – пошли.

      Малышка вытерла мордочку рукавом куртки.

      – Киса! – возмутилась я. – Разве ты не слышала про носовой платок?

      – Я истратила их все, пока юбку чистила, – горестно сказала девочка, – дай свои.

      Я порылась в недрах сумки, ничего похожего на бумажные салфетки не нашла и пробормотала:

      – Э… э… ну…

      – У тебя их нет, – запрыгала Киса и понеслась вперед, распевая: – Догги, Догги, малиновый Поги, сливовый Рогги, вишневый Тоги!

      – На такое количество пломбира даже не рассчитывай, – на всякий случай предупредила я.

      – Вот наверняка твоя мама давала тебе без разговоров целый мороженый торт! – крикнула Киса.

      Я рассмеялась.

      – Ох, нет. До семи лет мне вручали творожный сырок в глазури, втыкали в него палочку и говорили: «Это эскимо».

      Малышка остановилась.

      – И ты верила?

      Я кивнула.

      – Да, потому что везде ходила с мамой, а она ухитрялась очень быстро пробегать мимо будок с мороженым. Но когда я пошла в школу, то, конечно, узнала правду. Мне стали покупать сливочное с вафлями. Мамуля снимала вафли, давала их мне, отрезала кусок пломбира, укладывала его в кастрюльку и ставила на плиту. Когда белая масса таяла, я получала ее вместе с чайной ложкой.

      Киса вытаращила глаза.

      – Теплой?

      Я кивнула.

      – Главное в этом десерте – холод, – тоном гурмана заявила девочка.

      – У моей мамы было другое мнение на сей счет, – сказала я.

      Киса бросилась мне на шею.

      – Лампуша! Какое у тебя ужасное детство! Мне так тебя жалко! Хочешь, когда придем в «Догги», я отдам тебе всю свою порцию?

      Я прижала к себе малышку.

      – Спасибо, солнышко. В кафе мороженого хватит на всех. Ты ошибаешься, у меня были самые лучшие папа и мама. Мы пришли, нажимай на звонок.

      Дверь нам отворил швейцар, самый настоящий, таких я видела только на иллюстрациях в книгах и в кино: человек средних лет в красном длинном пальто с золотыми пуговицами и в странной шляпе.

      – Добрый день, – прогудел он густым басом, – по какому поводу вы пришли в институт хороших манер?

      – Увидели объявление, – закричала Киса, – захотели посмотреть!

      – Разрешите вашу одежду, – улыбнулся страж дверей, – вам налево в актовый зал, экзамен там.

      – Экзамен? – хором спросили мы.

      – Конечно, – ответил швейцар, – абы кого княгиня Буравенская не возьмет, только лучших из лучших, самых достойных, умных, воспитанных…

      – Зачем им в институт хороших манер? – справедливо удивилась Киса. – Они и так уже все знают. Лампа, меня сюда не возьмут, пошли домой.

      И тут перед нами