Желтоглазые крокодилы. Катрин Панколь

маму и не устремилась в кухню за кусочком хлеба. Она не швырнула вещи на пол, а положила портфель и повесила пальто с изяществом юной графини на первом балу.

      – Ты не хочешь поцеловать маму? – спросила Жозефина и расстроилась, услышав в своем голосе умоляющие нотки.

      Гортензия подставила ей свою нежную щечку, тряхнув тяжелой копной темно-каштановых волос – душно.

      – Там такая жара! Тропическая, как сказал бы папа.

      – Солнышко, хоть раз в жизни поцелуй меня сама, – позабыв про гордость, взмолилась Жозефина.

      – Мам, ты знаешь, я не люблю, когда ты ко мне так липнешь.

      Она коснулась губами материнской щеки и тут же спросила:

      – А что у нас на обед?

      Дочь подошла к плите и заглянула под крышку кастрюли. В четырнадцать лет она уже и выглядела, и держалась, как маленькая женщина. Одевалась довольно просто, но, подвернув рукава рубашки, застегнув воротничок, приколов брошь и затянув на талии широкий пояс, даже школьную форму легко превращала в наряд с картинки модного журнала. Ее отливающие медью волосы подчеркивали белизну кожи, большие зеленые глаза всегда смотрели чуть удивленно и презрительно, вынуждая всех соблюдать дистанцию. Именно это слово – дистанция – подходило Гортензии как нельзя лучше. «И откуда в ней столько надменности? – всякий раз спрашивала себя Жозефина, глядя на дочь. – Уж точно не от меня. Я рядом с ней такая простофиля!»

      «Она будто отгородилась колючей проволокой!» – подумала Жозефина, целуя дочь, и тут же осудила себя за такие мысли, поцеловала Гортензию еще раз, а та, упрямый подросток, раздраженно высвободилась.

      – Жареная картошка и яичница…

      Гортензия сморщила нос:

      – Не особенно диетическая пища. Ты не поджарила отбивные?

      – Нет, я… Детка, я не ходила в магазин…

      – Понимаю. У нас мало денег, а мясо дорого стоит.

      – Видишь ли…

      Жозефина не успела закончить фразу: в кухню влетела младшая и бросилась ее обнимать.

      – Мамочка! Мамочка моя родная! Я встретила на лестнице Макса Бартийе, и он позвал меня к себе смотреть «Питера Пэна»! У него есть DVD! Ему отец подарил! Можно я пойду? У меня нет на завтра заданий. Пожалуйста, мамочка, пожалуйста!

      Зоэ снизу вверх умоляюще смотрела на мать, в ее глазах было столько любви и доверия, что Жозефина не смогла устоять и прижала ее к себе:

      – Ну конечно, конечно, радость моя, малышка моя, красавица…

      – Макс Бартийе? – присвистнула Гортензия. – Ты отпускаешь ее к нему домой? Да он мой ровесник, а учится в классе Зоэ! Он все время остается на второй год! В лучшем случае станет мясником или сантехником!

      – В профессиях сантехника и мясника нет ничего постыдного. Может, учеба ему не дается…

      – Не желаю, чтоб он вокруг нас отирался! Вдруг это узнают в школе! У него кошмарная репутация: носит широкие штаны с клепаными ремнями и длинные волосы еще отпустил!

      – Ага, трусиха, трусиха! – завопила Зоэ. – И вообще, он меня пригласил, а не тебя! Я пойду, ну пожалуйста, мамочка, скажи, что можно! Ну и пускай сантехник,