Калле Блюмквист и Расмус. Астрид Линдгрен

рассматривал её, широко распахнув серьёзные тёмно-голубые глаза; судя по всему, «идиотская улыбка» не очень-то его привлекала.

      – Расмус меня зовут, – сказал он и большим пальцем ноги стал рисовать по гравию дорожки.

      Потом подошёл поближе, просунул свою курносую конопатую мордочку сквозь доски забора и увидел сидевших на траве Калле и Андерса. Его серьёзное личико озарилось широкой, радостной улыбкой.

      – Здрасте, меня Расмус зовут, – сообщил он.

      – Да мы уж слыхали, – снисходительно ответил Калле.

      – А сколько тебе лет? – спросила Ева-Лотта.

      – Пять. А на будущий год будет шесть. А тебе сколько?

      Ева-Лотта рассмеялась.

      – На будущий год я уже буду старой тёткой. А вообще-то что ты здесь делаешь? Живёшь у Эклюндов?

      – Не-а. Я живу у моего папы.

      – А он живёт в этой Эклюндской вилле? – снова спросила Ева-Лотта.

      – Ясное дело, живёт, – обиделся Расмус. – Иначе я не мог бы у него жить. Непонятно, что ли? – сказал он, как отрезал.

      – Логика железная, Ева-Лотта, – заметил Андерс.

      – Её зовут Эва-Лотта? – спросил Расмус, указав на Еву-Лотту большим пальцем правой ноги.

      – Да, её зовут Эва-Лотта, и она говорит, что ты симпатяга, – совсем не обидевшись, ответила Ева-Лотта.

      Поскольку Алых на горизонте ещё не было, Ева-Лотта быстро перелезла через калитку, чтобы быть поближе к симпатичному мальчугану. Расмус не мог не заметить, что хотя бы один человек из этой компании проявил к нему некий интерес, и потому решил тоже быть вежливым. Оставалось только найти подходящую тему для разговора.

      – Мой папа делает железки, – подумав, сообщил он.

      – Железки? – переспросила Ева-Лотта. – Он кровельщик?

      – Нет, он профессор, который делает железки.

      – Вот здорово! – обрадовалась Ева-Лотта. – Значит, он может что-нибудь сделать и для моего папы. Видишь ли, мой папа – пекарь, и ему просто необходимо много противней, а они, как известно, из железа.

      – Я могу попросить его сделать железные противни для твоего папы, – любезно пообещал Расмус и сунул свою ладошку в руку Евы-Лотты.

      – Слушай, Ева-Лотта, оставь ты этого младенца, – проворчал Андерс. – Алые вот-вот появятся!

      – Да успокойся ты! – парировала Ева-Лотта. – Я им первая по шее надаю.

      Расмус посмотрел на Еву-Лотту с восхищением.

      – Кому ты надаёшь по шее? – переспросил он.

      И Ева-Лотта рассказала Расмусу о славной войне Алой и Белой розы. О диких гонках по улицам и переулкам, об опасных заданиях и тайных приказах, о захватывающих ночных приключениях. А ещё о высокочтимом Великом Мумрике и о том, что Алые скоро появятся, злющие, как шершни, и какая тогда разразится великолепная битва.

      И тут Расмус понял, наконец-то он понял, в чём смысл жизни. В том, чтобы стать Белой розой. И правда, что может быть чудеснее этого! И тогда в его пятилетней душе зародилось непреодолимое желание