Дело во мне. R. M.

небытия, сосредоточенно рассматривая ее мерцающие локоны, открыто игнорировал вопрос.

      – Так, понятно. – Маша похлопала его по лицу. Тема медленно поднял на нее глаза и блаженно улыбнулся.

      – Маш, я так тебя люблю. Ты знаешь?

      – Знаю-знаю, дорогой, я тоже тебя люблю. – Она усадила его на софу. – Ему нужна сладкая газировка, желательно ледяная. Кто-нибудь может принести?

      Никто не шевельнулся, лица сохраняли невменяемость. Маша спокойно выдохнула и, оставив большого друга в том же положении, направилась на кухню. В мутном воздушном пространстве повисла атмосфера интеллектуального спада, и ей захотелось как можно быстрее смыться.

      – Опа, какие люди. Мария. – Маша сразу узнала его голос. Она обернулась.

      – Леня, – в ее голосе проскользнула нотка иронии, – привет.

      – Как ваше ничего? Выглядишь ниче так. – Он смотрел на нее сквозь пелену стеклянных глаз, покачивая корпусом из стороны в сторону, словно он маятник. Из всей толпы его выделяла безупречная фигура греческого бога и совершенно тупой взгляд. Бывает глупый – тут еще есть надежда на избавление, но тупой взгляд – ему уже ничего не поможет.

      – Спасибо, у меня все замечательно.

      Леня приблизился к ней, залив ее волной дешевого одеколона. Маша посмотрела на его спортивные штаны, мятую футболку и едва заметную щетину на лице, и ее чуть не стошнило.

      – А че ты не спросишь, как у меня дела? – выдал он, с трудом сдерживая икоту.

      – Мне не интересно, – ответила Маша простодушно. В ней ничего не изменилось. Ни поза, ни голос.

      – Чего?

      – Мне не интересно, Леня. Поэтому и не спрашиваю. Все просто.

      – А ты грубая, – сказал он, опершись рукой в стену за ее спиной. – Это сексуально.

      – Я честная, не путай. И убери руку.

      Он по-идиотски хохотнул.

      – Не хочу.

      Она не стала ждать. У женщин, рожденных ласковыми и нежными – а это все, без исключения, – но которым по распоряжению судьбы выпала доля идти через цветущий сад детства под руку с черствым и грубым отцом, со временем вырабатывается навык становиться хладнокровной сукой.

      Грубовато, конечно. Но для них это броня, которая защищает от придурков вроде Лени, от смазливых пустозвонных признаний в вечной любви и прочих вмешательств в их личное пространство. Они не виноваты в своей наивности, потому что в неискаженном здоровом сознании мир безопасен и открыт. Но из-за вот таких вот полоумных отморозков хрупкие женские создания терпят полное поражение своих грез, и с этим приходится что-то делать.

      Маша, понимая, что подобные инциденты не заслуживают потраченных из-за них нервов, аккуратно обхватила его кисть, упирающуюся в стену над ее головой, и резким движением дернула руку вниз. Леня чуть было не упал прямо на нее, весь перекрутился, как будто его только что разбудили. Его всего перекосило, он явно не ожидал, что в таких хрупких на вид руках может быть столько силы. Он сделал шаг назад. Маша сохраняла невозмутимость. Так бывает, когда человек,