Дело во мне. R. M.

чьем лице он увидел жутковатое по своей четности сожаление, которое блеснуло в едва заметной улыбке. В рассказах матери отец был чем-то плохим, неприятным, мерзким. Но каждый раз, глядя ему в лицо, Робби испытывал тот самый душераздирающий внутренний конфликт, который, по-видимому, испытывают все дети, чьи родители, объявив войну, вешают детям на уши невкусную холодную лапшу про друг друга.

      – Сдала? – спросил отец сиплым голосом, глядя на Робби из-под тяжелых век.

      Робби кивнул. Отец направился к ее двери.

      – Она спит, пап. Только что…

      Но отец просто взялся за ручку, повернул ее и вошел в комнату, где пахло карамелью и чистым бельем. Робби хотел пойти за ним, но не успел сделать вдох – дверь закрылась прямо перед его носом.

      Он простоял перед дверью несколько секунд с закрытыми глазами, чувствуя себя самым жалким созданием из всех. Ужаснее всего было то, что так его заставлял себя чувствовать родной отец, которого он любил, несмотря на упрямое сопротивление шаблонов и предвзятого мнения, навязанного вторым по важности человеком в его жизни – родной матерью.

* * *

      – Я не приеду.

      – Не понял. – Тема стоял перед Робби, засунув руки в карманы, глядя на него из-под прикрытых век.

      – Она не отпустила. Ах да, и еще сегодня я иду к своей ненаглядной бабуле толочь пюре и выносить ее горшок. Поэтому если ты хочешь как-то спасти мой день, то даже не вздумай меня расспрашивать и уговаривать, а просто принеси мне туда бутылку вискаря.

      Тема медленно нахмурился. Он все делал медленно.

      – В смысле не пустила? Всегда пускала. В этом году что поменялось?

      – Я откуда знаю, если так интересно, сам спроси.

      – В смысле, интересно? Ты идти не хочешь, или у тебя снова уход в подноготную?

      – Я не знаю. Может, это и к лучшему. К тому же там Вера будет.

      Тема прикрыл веки и с выдохом выпустил фирменное:

      – Начинается…

      Робби ненавидел, когда он говорил так. Тема, зная это, продолжал:

      – Да, Вера будет, потому что она берет на себя готовку и коктейли. Можешь не подходить к ней, чертов социопат. А если ты думаешь, что можешь слиться, то нет. Не получится. Ты каждый раз говоришь, что не хочешь, а потом проходит время, тебя затаскиваешь силой, и все. Ты входишь во вкус, и твой прежний мир убеждений и взглядов уходит из-под ног.

      – Все, хватит. День рождения, в конце концов, не последняя возможность напиться.

      – Точнее, нажраться. В твоем случае только это слово подходит. И еще – дружище, ты странный.

      – Друзьям так не говорят.

      – Да ну, опять?

      – Ненавижу твои шутки.

      – У тебя просто чувства юмора нет.

      – Есть. Но если тебя смущает что-то, так скажи, а не отшучивайся.

      Тема медленно закатил глаза.

      – Твое отношение к юмору какое-то нездоровое, дружище. Нет, ты точно накосячил. Она не могла вот так ни с хера не пустить.

      Робби не ответил. Просто на первом