Исповедь фаворитки. Александр Дюма

ставнями, и прислушалась.

      Тогда незнакомец, к моему величайшему удивлению, стал нежным, выразительным голосом декламировать шекспировские строки, как если бы мы с ним были призваны сыграть каждый свою роль перед невидимой публикой или, скорее даже, как будто я действительно была Джульеттой, а он настоящим Ромео.

      Я внимала затаив дыхание:

      Но что за блеск я вижу на балконе?

      Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!

      Стань у окна. Убей луну соседством;

      Она и так от зависти больна,

      Что ты ее затмила белизною.

      … О милая! О жизнь моя! О радость!..[107]

      Как известно, древние приписывали пению сирен[108] магическое очарование, власти которого Улисс смог избежать только потому, что привязал своих спутников к мачтам корабля, а себе залепил уши воском[109]. Увы! Я не была связана никакими путами. Увы, мой слух был открыт и жадно впивал сладостные мелодии любви! Этот голос привлекал меня с неотразимой силой, и я ступила на балкон с трепещущим сердцем и дрожащими губами.

      А голос, казалось проникший в тайну моего сердца, продолжал:

      Стоит, сама не зная, кто она.

      Губами шевелит, но слов не слышно.

      Пустое, существует взглядов речь!

      О, как я глуп! С ней говорят другие.

      Две самых ярких звездочки, спеша

      По делу с неба отлучиться, просят

      Ее глаза покамест посверкать.

      Ах, если бы глаза ее на деле

      Переместились на небесный свод!

      При их сиянье птицы бы запели,

      Принявши ночь за солнечный восход.

      Увлеченная чудной поэзией этих строк, я стала входить в роль: припомнила миссис Сиддонс и так же подперла голову рукой. Мой неизвестный Ромео, который, видно, только и ждал момента, когда я освоюсь с мизансценой, продолжал:

      Стоит одна, прижав ладонь к щеке.

      О чем она задумалась украдкой?

      О, быть бы на ее руке перчаткой,

      Перчаткой на руке!

      Тут уж не оставалось ничего другого, как ответить словами поэта.

      О, горе мне!

      – вздохнула я.

      Голос отозвался со страстью, заставившей затрепетать все фибры моего существа:

      Проговорила что-то! Светлый ангел,

      Во мраке над моею головой

      Ты реешь, как крылатый вестник неба

      Вверху, на недоступной высоте,

      Над изумленною толпой народа,

      Которая следит за ним с земли.

      Далее шла моя реплика. Я прижала руки к груди и с выражением, которое должно было осчастливить моего Скрытого в потемках собеседника, отвечала:

      Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!

      Отринь отца да имя измени.

      А если нет, меня женою сделай,

      Чтоб Капулетти больше мне не быть.

      Голос прошептал:

      Прислушиваться дальше иль ответить?

      Увлеченная своей ролью, я заговорила вновь, придав своему голосу самое ласкающее звучание:

      Лишь

107

«Ромео и Джульетта», II, 2.

108

Сирены – в древнегреческой мифологии сказочные существа: полуптицы-полуженщины, заманивавшие своим пением мореходов на опасные места и губившие их; в переносном смысле сирена – коварная обольстительница.

109

Улисс (рим. именование Одиссея) – центральный персонаж «Одиссеи» Гомера; проплывая мимо острова сирен, привязал себя к мачте, а остальным своим спутникам велел залепить уши воском («Одиссея», XII, 166–200).