Перила. Дмитрий Ефанов

знаю, что сейчас Стэн взовьется и начнется свара. Это из раза в раз – Роммель все время его пинает, что надо нормально играть (и по делу пинает), Стэн на такие разговоры щетинится и огрызается.

      – Нет. Учиться, конечно, – дело хорошее. Но давайте смотреть стратегически!

      Наконец-то приносят пиво. На серьезный разговор есть час или чуть больше, потому что существует некий критический объем пиваса, после которого «смотреть стратегически» уже не получается.

      Троцкого касается особенно.

      – Поэтому, – поднимаю палец вверх, – есть следующая мысль. Сколько нам сейчас? Двадцать два – двадцать три. В сорок лет рок-звездами не становятся! Не верите – почитайте биографии. Чьи хотите.

      – Наш мальчик хочет стать звездой! – фыркает Роммель.

      – А ты не хочешь? – Стэн подается вперед. – Тогда какого лешего мы репим, играем концерты, демки пишем? Чтобы малолетки в «Напряге» тащились?

      – Да, дружочек, – подхватываю я, – надо уже определяться. Если кто-то всю жизнь хочет провести на работе, никого не держим. Я сейчас буду говорить громкие слова, но сильно ржать не надо, потому что я знаю, что прав. За последние лет семь сколько ярких русских рок-групп появилось? В смысле стали реальными звездами?

      – Ноль, – без раздумий отвечает Стэн.

      – Ноль целых ноль десятых, – кивает Троцкий.

      – Вот. А между тем русский рок – нормальная ниша на рынке. Рано или поздно кто-то должен выстрелить, только надо, чтобы продукт был талантливый и качественный. Так почему бы нам не подсуетиться?

      – Сложно, но можно, – кивает Троцкий. – А че: песни Крыс умеет писать нормальные, Роммель тоже вполне на фронтмена тянет.

      «Фронтмен» остается в меньшинстве и капитулирует.

      – А раз все согласны, есть предложение. Все эти концерты в бомжеклубах, репы и демки – дело хорошее, но звездами так не становятся. Этим можно до пенсии заниматься, а толку ноль. Я тут прикидывал в последнее время и, кажется, придумал, что мы теперь делаем.

      «Гитара», «бас» и «барабаны» с интересом смотрят на меня. Ну, все, отступать некуда – пора рубить сплеча.

      – Мы садимся писать альбом.

      Наступает абсолютная тишина. Не скажу, что пацанчики обомлели, – но, похоже, если бы это не предложил я, не решился бы никто.

      – И это еще не все.

      Тишина прямо такая, как надо. Залюбуешься. Полное внимание.

      – Мы садимся писать настоящий альбом. Такой, чтобы вышел – и мы звезды!

      Вот теперь тишина совсем грандиозная. По-моему, даже официанты перестали трепаться и переваривают мои ошеломительно-исторические словеса. Ощущение из серии «Остановись, мгновенье, ты прекрасно».

      Первым в игру возвращается, конечно, Стэн.

      – Так… Ну, круто… А че? Возьмем и запишем. Нарисуем – будем жить…

      – А «настоящий» – это как? – влезает Троцкий. – Мы же уже писали кучу демок у Котенко. Если собрать их в кучу, на альбом точно наберется.

      – Настоящий – это значит с профессиональным звуком. И писать надо не у Котенко, а в нормальной