Ошибка каскадера. Даниил Гуревич

ворон понял, что он наделал, это ведь было так очевидно – фиалки не могут жить без земли, и даже любовь не спасает их. Ворон не мог плакать, не мог страдать – он вообще ничего не мог. Все, что он смог, – это лечь рядом со своей любимой, накрыть ее крылом и к вечеру умереть.

      Учительница закончила читать, положила листочки на стол и осмотрела притихший класс. Все как один, ребята повернулись к парте, где сидели Андрюша с Тамарой.

      – Это ты о нас? – наклонив к нему голову, шепотом спросила она.

      Андрюша резко кивнул и опять отвернулся к окну.

      – Кузнецова, – обратилась к Тамаре учительница, – твой отец ведь занимается идеологией в обкоме партии?

      – Да, – сказала Тамара, вставая из-за парты.

      – Покажи ему. Может быть, он передаст эту сказку в какой-нибудь литературный журнал. Я убеждена: она стоит того, чтобы ее напечатали.

      – Хорошо, Плана Владимировна.

      После уроков они пошли к Андрею.

      – Не знала, что ты такой чувствительный, Андрюшенька, – сказала Тамара, когда они вышли из школы. – А почему твоя сказка такая грустная?

      – Так получилось, – пожал плечами Андрей.

      – Если она о нас, тогда ты дурачок! У нас с тобой все будет классно! – твердо заявила Тамара и шлепнула его портфелем по спине.

      Придя к нему, они сразу забрались на свой диван. И когда они погрузились в свои ласки и Андрюша, дойдя до своего предела, стал выпрямляться, Тамара задержала его руками и, глядя прямо ему в глаза, очень серьезно спросила:

      – Ты ведь на мне женишься?.. Правда?

      – Конечно, – так же серьезно ответил Андрей.

      Тамара продолжала, словно испытывая, смотреть на него, потом притянула к себе и обожгла своим шепотом:

      – Тогда, пожалуйста… не останавливайся… Я хочу до конца…

      Отцу Тамара сказку, конечно, не показала: она знала, что он даже читать ее не станет.

* * *

      В этом же году, в десятом классе, в их жизни одно за другим произошли два знаменательных события, связанных друг с другом и переменивших их судьбы. Первым событием для Тамары и Андрея стал приход в их 10-й «А» класс ученика со странным именем Авиэль. Фамилия у него была Эпштейн, и он стал единственным евреем в их классе. Тамаре сразу понравилось его утонченное лицо с широко раскрытыми чернущими глазами и длиннющими, как у девушки, ресницами; голову покрывала буйная шапка иссиня-черных волос. Тамара никогда не любила красивые мужские лица – они ей казались слащавыми, но лицо Авиэля скорее было ангельским, чем сладким. На переменке они с Андрюшей подошли к новичку.

      – Привет, – сказала Тамара, протягивая руку. – Меня зовут Тамара, а это Андрюша, мой друг.

      – Здоро́во, – протянул руку Андрей. – У тебя необычное имя. Никогда не встречал.

      – Я знаю, – чувствуя боль от крепкого пожатия Андрея, но не подавая вида, ответил Авиэль. – Это в честь дяди. Он умер во время блокады. Вообще-то все меня зовут Авик.

      – Смотрите, у них тоже жидяра появился, – широко оскалясь своим огромным ртом, протянул Колька Федорчук