Зеркало Ноя. Лев Альтмарк

это ты уже лишку хватил, – уколол его Филимонов, – наверное, ещё со вчерашнего дня не просох.

      – Между прочим, он неплохо в шашки играл, и чемпионом двора один раз был, – подал голос пенсионер-общественник Морозов со второго этажа. – Даже у меня пару раз выигрывал.

      – А ты кто – чемпион мира? – ядовито поинтересовался сверху Никоша.

      – Чемпион не чемпион, а играю неплохо… Лучше его.

      – Он уже своё отыграл, – вздохнула домохозяйка Онопко и смахнула жалостливую слезу, пожалуй, единственная изо всех. – Я вам вот что скажу: человек он был большой души… Не то что этот его боров Толик! Нет чтобы людям в пояс поклониться за то, что старика помогли в последний путь собрать, а он только деньги суёт… Будто кроме них ничего больше в мире нет – ни сострадания, ни уважения к сединам!

      – Сколько же он совал денег? – поинтересовался Ни-коша.

      – Тебе столько за раз не пропить!

      – Ой, мать, ошибаешься! Плохо ты меня знаешь.

      – В том-то и беда, что хорошо, – вздохнула Онопко.

      – Что вы всё про деньги да про выпивку?! Других тем для вас нет? – снова подала голос Антонова. – Лучше бы вспомнили, какую он жизнь нелёгкую прожил. Войну прошёл, ранение получил, на комсомольско-молодёжной стройке ударником был, даже правительственные награды у него имеются. Он мне показывал…

      – А жене он изменял? – не удержалась молодая мамаша Гусева.

      – Со мной точно нет. А вот с тобой – не знаю, – обрубила её Антонова.

      И снова наступила тишина, лишь было слышно, как на соседней улице надрывно завывает автомобильный мотор.

      – Это, наверное, к нам грузовик, – предположил Филимонов. – Дорога у нас, тудыть её растудыть, ухабистая, хоть и новая, а грязь на ней никогда не просыхает. Наверняка колесом в яму залез и теперь выбраться не может.

      – Ну и что нам теперь, бежать, плечом подталкивать? – проворчал стоматолог Лещук.

      – Вряд ли от нас помощь будет большая. Сам как-нибудь выберется, – Филимонов неспешно прикурил сигарету и выпустил струю дыма. – Эх, Никодимыч, не хочет тебя наш двор на погост отпускать. Вот так бы и лежал ты у своей любимой скамейки и смотрел на всех снизу, а на самом деле сверху…

      – Не городи глупости! – возмутился общественник Морозов. – Покойники должны лежать на кладбище и ни на кого не смотреть. Так испокон веков заведено. А то ишь чего надумал!

      Наконец, во двор въехала старенькая полуторка, на которой рыночные торговцы привозили в город картошку, вскладчину закупаемую на селе, и шофёр, молодой парень в сиреневой майке и бейсболке с Микки Маусом, выскочил из кабины. Тут же появился Толик и стал помогать опускать борта кузова.

      – А где автобус? – спросил он у шофёра.

      – Не смог проехать по вашим ухабам, – развёл руками шофёр. – Он там, в двух кварталах отсюда остановился. Пускай люди до него прогуляются.

      Филимонов, Никоша и Полищук спустились вниз помогать грузить гроб, но никто больше на улицу не вышел. Все по-прежнему наблюдали за происходящим с балконов.

      – Ну,