Виконт, который любил меня. Джулия Куин

что именно представляет собой и что совершил; дальнейшие пересуды, по его мнению, не имеют смысла.

      Он не ведет себя как идиот по той простой причине, что он вовсе не идиот (не более, чем это ожидается от всякого представителя мужского пола), он не выносит недостатков нынешнего общества, и автор не может сказать, что осуждает его.

      И если все вышесказанное не дает идеальной характеристики виконта Бриджертона, самого завидного жениха этого сезона, автору следует немедленно и навсегда отложить свое перо. Единственный вопрос заключается вот в чем: будет ли сезон 1814 года именно тем, когда он наконец познает блаженство брака?

      Автор считает… что нет.

«Светская хроника леди Уистлдаун»,20 апреля 1814 года

      – Только не говорите мне, – заявила Кейт Шеффилд, ни к кому в особенности не обращаясь, – что она снова пишет о виконте Бриджертоне.

      Ее единокровная сестра Эдвина, подняла глаза от газетного листка.

      – Откуда ты знаешь?

      – Хихикаешь как безумная.

      Эдвина снова залилась смехом, сотрясая обитый синим дамастом диван, на котором сидели девушки.

      – Видишь, – укоризненно сказала Кейт, слегка подтолкнув сестру. – Ты всегда хихикаешь, когда она пишет об очередном гнусном распутнике.

      Правда, при этом Кейт улыбалась. Она обожала поддразнивать сестру. Добродушно, разумеется.

      Мэри Шеффилд, мать Эдвины и мачеха Кейт, которую опекала вот уже почти восемнадцать лет, подняла глаза от вышивания и поправила очки.

      – Что это вас так развеселило?

      – Кейт злится, потому что леди Уистлдаун снова пишет об этом распутном виконте, – пояснила Эдвина.

      – И вовсе я не злюсь, – оправдывалась Кейт, хотя ее никто не слушал.

      – Бриджертон? – рассеянно осведомилась Мэри.

      – Совершенно верно, – кивнула Эдвина.

      – Она всегда о нем пишет.

      – Думаю, ей нравится писать о распутниках, – заметила Эдвина.

      – Ну разумеется! О чем ей еще писать? – удивилась сестра. – Если читателям наскучат ее статейки, никто не купит газету.

      – Неправда, – возразила Эдвина. – Только на прошлой неделе она писала о нас, и, Богу известно, мы не самые интересные в Лондоне люди.

      Кейт улыбнулась наивности сестры. Пусть она и Мэри не самые интересные в Лондоне люди. Но Эдвина, с ее волосами цвета сливочного масла и поразительно светлыми голубыми глазами, уже была провозглашена Несравненной сезона 1814 года. Кейт же, с ее ничем не выдающимися каштановыми волосами и карими глазами, обычно именовалась «старшей сестрой Несравненной».

      Что же, бывают прозвища и похуже. По крайней мере никто еще не назвал ее «засидевшейся в старых девах сестрой Несравненной», что было бы гораздо ближе к правде. В двадцать лет, а если уж быть честной до конца, почти в двадцать один год, Кейт считалась немного староватой, чтобы наслаждаться своим первым лондонским сезоном.

      Но у них просто не было иного выхода. Даже при жизни отца семья Кейт не была богатой, а спустя пять лет они