У ангела болели зубы (сборник). Алексей Котов

говорю!

      В спальне снова горько всхлипнули… Потом еще и еще раз.

      Ленька сунул в щель между дверью и косяком подвернувшееся под руку полотенце и прижал ее…

      – Последний раз по-хорошему говорю, выходи!

      Тихий плач Людочки начался с детского «Ой, мамочка!..».

      – Сволочь малохольная!..

      Ленька попятился от двери. Он споткнулся об опрокинутый стул и, едва не потеряв равновесия, обрушился на диван.

      – Заткнись!

      Ленька запустил в стену подушкой.

      Плач в спальне стал чуть громче и значительно безысходней.

      – Да заткнись же!.. – Ленька сдавил руками голову, чтобы не слышать его. – У меня скоро крыша от тебя поедет!

      Уши под широкими ладонями горели жарким пламенем. Ленька завалился на бок. Он вслепую нашарил вторую подушку и накрыл ей голову.

      – Господи, что же я с такой дурой связался?!.. – на мгновение перед его мысленным взором снова промелькнуло пышное тело Нинки. – Все бабы, как бабы, а эта… Ну, вообще!.. Господи, да за что ты меня так, а?!

      Вопль Леньки из-под подушки звучал не менее трагично, чем тихий женский плач в спальне.

      – Все равно уйду, блин!.. Я что, псих, что бы с дурой жить?!

      Ленька подобрал под себя ноги и лег поудобнее.

      – Этих баб… – он на секунду запнулся. – Море! А может и два моря. Океан, в общем… А я тут с этой… Поэтессой-принцессой! Три стихотворения напечатали, а она… – паузы между злыми словами становились все длиннее и длиннее. – А она от счастья рехнулась. Да кому ты нужна, со своими стихами?!.. Ненормальная! Кто их сейчас читает-то?

      Дышать под подушкой было трудно и жарко. Хмель кружил мысли и искал простора. А может быть просто глоток свежего воздуха.

      Ленька снял подушку и положил ее под голову.

      – Слышь, Людка!.. – он помолчал, ожидая ответа. Но ответа, кроме короткого, уже после слезного, всхлипывания не последовало. – Недавно с мужиками после работы выпивали… А закуску на газете разложили. Глядь, а там, в газете, стихи!.. Полчаса ржали. Ах, мол, ты меня оставил и все такое прочее… Ну, смешно же, пойми! Какого черта, спрашивается, со своими переживаниями на люди лезть?.. Как на сцене, честное слово. «А сердце пусто, как почтовый ящик…» – Леньки чуть улыбнулся. – А почему, например, не как гробик, а?.. Или как ведро. Ха-ха!.. – смех получился не совсем естественным. Ленька заерзал на диване и громко рявкнул. – Людка-а-а!!..

      – Что? – тихо донеслось из-за двери.

      – Мое сердце пусто, как наш холодильник.

      Ответа не последовало.

      – Поэтесса, а юмора не понимаешь. – Ленька презрительно скривился. – Слышь, пошли в баню, а?.. Спинки друг другу потрем…

      «Не пойдет!» – подсказал Леньки внутренний голос.

      «Знаю!» – тут же огрызнулся сам Ленька.

      Но злость уже проходила. Хмель потихоньку брал свое – Леньку потянуло в сон и он зевнул. Вспышка раздражительности, жуткой и всепобеждающей, оказалась похожей на мыльный пузырь.

      – А завтра я к Нинке уйду, – пообещал он жене. – Одна жить будешь, на свою детскую зарплату. С пустым сердцем и холодильником.