У ангела болели зубы (сборник). Алексей Котов

в гневе он черен стал

      И жуткий лик

      Испепеляющее велик,

      Как молнии в гневливом небе.

      Да кто же рифмок не изведал?!

      Тоскливо-кислое вино —

      Слова, рожденные бездельем,

      Но боль зубная – вот похмелье!

      Мысли опережали возможности их изложения. Строчки «…Не челюсть – сердце боль свела, Ах, рифмы – серая тоска!..» не находили себе места.

      Ленька вошел в комнату тяжелым, командорским шагом.

      Широкая ладонь легла на плечо Людочки.

      – Леня, ты что?!..

      Властные руки потащили ее в спальню.

      – Обалдел, да?!

      Леня страстно сопел и молчал. Людочка отчаянно отбивалась, не выпуская из рук тетрадки и ручки. Вскоре лицо мужа стала похоже на разрисованную физиономию индейского вождя решившего объявить войну всем соседям.

      – Уйди, идиот, а то убью!

      Людочка укусила мужа за палец.

      Ленька тихо охнул. Он оставил в покое женщину и сунул палец в рот.

      – Нашел время!.. – Людочка заплакала. – Уйди!

      Ленька стоял посреди комнаты – огромный и неуклюжий.

      – Ну, чего уставился?!

      – Я это самое… – в голосе мужа слышалось откровенное раздражение. – Я есть хочу!

      – Вот и иди на кухню!

      Взгляд Леньки споткнулся на разгневанном лице молодой женщины. Слезы делали его чужим. Людочка протяжно всхлипнула и по детски вытерла нос ладонью.

      Леньке стало чуть-чуть стыдно – соблазнительный и полуголый образ соседки Нинки сразу же померк. Инстинкт уступил место сомнению.

      На кухне Ленька нашел хлеб, колбасу и стакан остывшего кофе. Ленька ел, не чувствуя вкуса, и смотрел в окно. Когда соседка Нинка, наконец, направилась в сторону своего дома, Ленька облегченно вздохнул. Он на цыпочках прошел по залу. Людочка спряталась в спальне, но Ленька даже не взглянув в сторону запертой двери.

      В полутемном коридорчике Ленька наткнулся на брошенную тяпку. Та, очевидно вспомнив свое близкое родство с граблями, охотно и умеючи разбила ему нос черенком…

      6

      … И на беду,

      Гуляла кляча там, внизу.

      Стихотворная строчка застыла как кинокадр. Грозный ангел с опухшей щекой висел в воздухе, держа перед собой съежившуюся от страха душу поэта. Внизу прогуливалась старая лошадь. Она лениво жевала траву и совсем не интересовалась тем, что происходит у нее над головой.

      Людочка отлично знала, что должно было произойти дальше. Но слов – простых и понятных – таких, которые рождались в сердце всего десять минут назад, уже не было.

      – Ленька… Дурак! – громко сказала Людочка.

      Стало чуть легче, но ангел «в кадре» не двигался.

      Людочка привстала и посмотрела в окно. Ленька снова полол огород. Его могучая спина казалась по стариковски сутулой и усталой.

      «Кадр»-картина: ангел плюс ошарашенная душа поэта и кляча внизу таяла прямо на глазах.

      «Нет-нет!.. Нельзя!.. Так нельзя!»

      Людочка не понимала что нельзя и почему нельзя. Ручка торопливо заскользила по бумаге, записывая то последнее, что норовило ускользнуть из памяти.

      Ангел