Раневская шутит. Неизвестные афоризмы. Фаина Раневская

Георгиевна, какая вам разница, в чем сидят зрители? Главное, чтобы они приходили, смотрели и слушали.

      – Смотреть и слушать они могут в кино, а в театр ходят душу лечить. Для этого настрой нужен…

* * *

      – Фаина Георгиевна, вас так любят зрители!

      – Не меня – моих героинь. За ними меня никто не видит.

* * *

      – Раньше были прекрасные пьесы и гениальные режиссеры, потом режиссеры стали просто хорошие, теперь режиссеры г…но, осталось испортиться пьесам, и театра не будет.

* * *

      – Вы счастливый человек? У вас столько поклонников, такая популярность…

      – Разве в этом счастье? Счастье это когда ты нужна, а когда кроме Малыша в тебе никто не нуждается, разве это может быть счастьем?

      Малыш – собака Раневской, дворняга, которую она подобрала на улице больной и выходила.

* * *

      – Страшно раздражают актерские улыбки.

      – Почему?

      – Никогда не знаешь всерьез, или это ради репетиции?

* * *

      – Отрепетировать можно все, кроме собственного рождения.

* * *

      Раневскую пытаются убедить в необходимости присутствовать на каком-то скучнейшем заседании. Она, потупив глаза, басом:

      – Не могу, у меня сегодня свидание…

      Собеседник на несколько мгновений теряет дар речи, опомнившись, зачем-то интересуется:

      – С кем?

      – С самой собой. Я не могу ни пропустить, ни опоздать, голубчик, извините.

* * *

      – Тротуары у театра в дни спектаклей вымощены поклонницами Генки Бортникова.

* * *

      – Актеры разучились играть так, чтобы зрители не замечали ошибок костюмеров или рабочих сцены, а также их собственных оговорок. Вот когда в монологе Гамлета «Быть иль не быть – вот в чем загвоз» зрители не услышали последнего слова, можно было не сомневаться – перед нами настоящий Гамлет. А если зрители из зала подсказывают: «Пить иль не пить…», это значит, ни Гамлета, ни Шекспира на сцене нет.

* * *

      – Никто не может быть абсолютно похожей на Любовь Орлову!

      Не замечавшие у Раневской приступов льстивости актеры ждут продолжения, которое следует незамедлительно:

      – Даже ей это не всегда удается!

* * *

      Актриса, большая любительница сплетен, передала Раневской, что о ней плохо думает некто N. Раневская только пожала плечами:

      – Я давно уже ему отомстила.

      – Как?

      – Подумала о нем еще хуже.

* * *

      Раневская и Марецкая сокрушаются из-за изменений во внешности. Раневская:

      – Раньше смотрела в зеркало в гримерке и видела молодую девушку, которую нужно загримировать в старуху. А сейчас вижу старуху, которую и гримировать не нужно.

      Марецкая:

      – А у меня наоборот. Раньше видела молодую девушку, которой грим не нужен, а теперь вижу старуху, которую нужно раскрасить, как молодую.

* * *

      – В нашем театре любая актриса может стать примой, при условии, что это Верка Марецкая или Любовь Орлова.

* * *

      – Это так сложно, так сложно: сначала написать, а потом сыграть пьесу так, чтобы зрители не приняли антракт