Раневская шутит. Неизвестные афоризмы. Фаина Раневская

называла средства массовой информации средствами массового уничижения.

* * *

      – Раньше актеры в театре служили, потом ролью жили, теперь роли играют, а скоро будут просто присутствовать на сцене. Навесят таблички: «Иванов», «Гаев», «Лопахин»…, а остальное зритель пусть сам додумывает.

* * *

      – Театр жив, пока на сцене «Три сестры», а в зале толпа народа. Вот если будет наоборот, тогда конец…

* * *

      Актрисе, фальшиво играющей роль Дездемоны:

      – Милочка, вы сильно рискуете.

      – Вы думаете, Отелло, войдя в раж, может задушить меня вполне искренне?

      – Боюсь, и ража не понадобится, зрители просто не позволят ему схалтурить.

* * *

      – У Юрского много талантов и один огромный недостаток.

      – Какой?

      – Поздно родился, уже не успеет поставить для меня много спектаклей.

* * *

      – У Завадского в театре были три сестрицы. Верка Марецкая – ткачиха, я Бабариха, а Орлова хоть Гвидона и не родила, но по заморским странам все время болтается.

      – А почему вы-то Бабариха?

      – Из-за жопы.

* * *

      Глядя на то, как лихо выплясывает Вера Марецкая на сцене:

      – А говорят, ведьм не существует…

* * *

      После слов докладчика «…со всеми вытекающими отсюда последствиями…» громко добавляет:

      – …и выдавливаемыми тоже…

* * *

      После очень скучного выступления:

      – Сорок минут кряхтел, а г…на всего-то кучка. Больше выдавить никак не смог.

* * *

      На профсоюзном собрании:

      – Представьте, какую кучу вопросов нам предстоит разгребать…

      Раневская, разводя руками:

      – Какую навалили, такую и будем…

* * *

      Заведомо зная, что Раневская побывала на неудачной премьере:

      – Фаина Георгиевна, вам понравился спектакль?

      – Да. Я прекрасно выспалась. Правда, сначала мешало хлопанье кресел, зато потом, когда почти все ушли, стало спокойно. И в гардеробе никакой очереди.

* * *

      – От вас никогда не дождешься похвалы!

      – Зачем вам моя похвала? Хвалить должны зрители или Завадский. От первых хоть цветы будут, а второй роль даст.

* * *

      Часто общаться на сцене с ней было очень тяжело.

      – Раньше театр был другим…

      В ответ молчание, актеры сговорились не замечать выпадов Раневской.

      – …актеры лучше играли…

      Снова молчание.

      – …по-настоящему…

      Убедившись, что ссориться никто не желает, заключает:

      – …а нынче сдохли все!

* * *

      Раневская постоянно опаздывала, особенно на собрания или читки пьес, вызывая шквал эмоций у Завадского.

      После очередного крика пришла на удивление вовремя, села и тихонько сидела, не вступая ни в какие разговоры. Привыкшие к ее постоянному препирательству актеры даже забеспокоились – не больна ли? Нет, сидит, на часы поглядывает.

      До самой Раневской очередь дошла нескоро, но вместо того, чтобы произносить свою реплику, она вдруг объявила:

      – Тридцать восемь минут!

      – Что?! Разве это в вашем тексте?

      – Тридцать